Особенно,... 
9 
— Расскажите, что вы обнаружили, — попросил его Кардинал. — А потом мы пойдем посмотрим.
— В общем, торчу я это в мастерской, — стал рассказывать Бергерон, — пытаюсь вернуть к жизни «ски-ду» семьдесят четвертого года, по всему видать — эту развалюху еще двадцать лет назад выкинули на свалку. И тут пес начинает брехать. Обычно он у меня тихий, никому не мешает, а тут вдруг залаял как сумасшедший. Я ему кричу заткнуться, а он знай себе гавкает. В конце концов выхожу я, а он на заднем дворе, и там… Да пойдемте, я вам покажу.
За углом они увидели двухэтажный домишко, привалившийся к гаражу, словно в обмороке. Бергерон провел их мимо него на задний двор.
— Вот, это здесь, — сообщил он, показывая пальцем. — Я сразу затащил упрямую псину в дом, когда увидел, что это такое. Он думал, я его стану хвалить или еще что-нибудь в этом роде, но я только думал: «Быть не может».
— Во сколько это было? — спросил Кардинал.
— Не знаю. Что-то около десяти.
— И вы только сейчас нас вызвали?
— Откуда мне знать, как в таких случаях поступают? Вроде никакой срочности не было. Правду сказать, мне не больно-то хотелось об этом думать.
Кардинал уже двадцать лет служил в полиции и повидал за это время много неприятных вещей, но ему никогда не доводилось видеть человеческой руки, полностью отделенной от тела своего владельца. Они стояли метрах в трех. Айвен Бергерон не выказывал намерения подойти ближе. Он широко расставил ноги, покрепче уперся ими в землю и сложил руки на животе.
Кардинал и Делорм приблизились к находке.
— Надеюсь, ребята, вы заберете эту штуковину с собой.
— Не сразу, — предупредил Кардинал. — Вы уверены, что это именно ваша собака ее сюда принесла? Вы же не видели, как пес ее тащит? Вышли и увидели, что он на нее лает.
— Наверняка он ее выкопал где-то в кустах. Он где-то там возился, а потом ее притащил.
У Кардинала свело живот. От вида этой части человеческого тела, находившейся в совершенно неположенном ей месте, делалось не по себе. Она лежала на грязной корке снега, на ее белизне курчавились черные волоски — ближе к локтю погуще, ближе к запястью пожиже. На руке виднелись глубокие следы клыков, но крови было очень мало.
— Как будто кто-то серьезно повздорил с медведем, — заметил Кардинал.
— С медведем? — переспросила Делорм. — А разве они сейчас не в спячке?
— Иногда их сбивает с толку оттепель, — пояснил Кардинал. — И они просыпаются. Это не так уж редко бывает. А просыпаются они голодными. Нам трудновато будет установить личность этого парня.
— Посмотри на волоски ближе к локтю, — сказала Делорм. — Они седые.
— Вижу. Посмотрим, нет ли в бюллетенях о пропавших пожилого мужчины. А пока надо поискать, что еще осталось от этого несчастного.
— Вы ведь ее заберете отсюда, а? — снова спросил Бергерон. — Мне не больно-то хорошо работается, когда у меня на лужайке валяется чья-то рука.
В итоге Айвену Бергерону все-таки весь день пришлось работать в соседстве с валяющейся на лужайке рукой. Кардинал позвонил Мэри Флауэр и попросил ее подключить к делу как можно больше констеблей, свободных от дежурства. Потом он связался с Полицейским департаментом провинции Онтарио и вызвал еще тридцать сотрудников. Затем он обратился к начальнику пожарной охраны, и тот тоже выделил ему тридцать человек — и, что особенно важно, они привезли с собой трех служебных собак, натасканных на поиск трупов. Эти псы совсем не были похожи на далматинцев, каких, в представлении обывателя, обычно держат при пожарных расчетах: нет, это были немецкие овчарки, натренированные на то, чтобы по запаху находить тела в горящих зданиях, куда опасно посылать людей.
Не прошло и часа, как в распоряжении Кардинала оказалась команда из констеблей, пожарных и сотрудников ПДПО. Они обшаривали лес: небольшая армия мужчин и женщин в синей форме медленно двигалась среди влажно поблескивающих сосен и берез. Все молчали, словно в немом фильме.
Они брели по волглому подлеску, земля источала густой запах сосновой смолы и гниющих листьев. Ветки хлестали по щекам и запутывались в волосах. Минут через десять после начала поисков констебль Ларри Бёрк сделал находку — на сей раз это была нога. И снова Кардинал испытал странное зловещее чувство. Перед ними лежала мужская нога, истерзанная вверху, но с нетронутой ступней. В бедре зияли глубокие рваные раны.
9 
