ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  75  

Странно, но страха он не чувствовал. Злость – да, первобытную, яростную злость, когда готов рвать соперника руками, выдавливать ему глаза, бить и бить, получая острое, пронизывающее наслаждение, ощущая, как выходит под твоими кулаками из врага жизнь… А страха почему-то нет.

Может потому, что чутьё угадывает – есть, есть у них шанс. Есть. Надо только правильно его разыграть.

Может быть… Может быть, Машу спасти от изнасилования и не удастся. Похоть, от которой слепнут и глохнут, похоть зэков, годами не знавших женщин, сдержать словами невозможно, а кроме слов ничего в его распоряжении пока нет, тут уж придётся, мать вашу так, смириться, успокоив себя, насколько это возможно, тем, что потом, потом им всё припомнишь, по полной программе – но зато можно попробовать спасти Маше жизнь… ну и себе тоже, если получится. Унижение, в конце концов, можно пережить – а вот смерть пережить пока ещё никому не удавалось.

То, что они сейчас не набросились на неё оголодавшим зверьём, за это надо сказать спасибо их паханчику, к женскому телу не рвущемуся.

Вероятно, не очень-то ему к этому телу и надо.

Он уже в возрасте, чуть ли не полжизни провёл за решётками и колючками, а это здоровья, увы, никак не прибавляет. Да ещё за время многолетних отсидок, наверное, вконец отвык от женщин – зато пристрастился к молоденьким пидерам. Подобное не редкость среди зэков, отмотавших большие срока. Возможно, он сейчас просто держит форс. Даже скорее всего, именно так и есть. Потом, повыдрючившись: «Я должен отыметь её первым, право первой ночи моё», – он, в виде величайшей милости, уступит свою очередь Болеку и остальным. А потом, сказавши: «Я четвёртым не бываю, я отымею своих баб на воле», – этот Шуруп – типа красиво, так он посчитает, – отойдёт в сторону…

Однако рассуждения – это одно, эмоции же диктуют своё. И смотреть, как этот ублюдок лапает Машу грязными руками, Карташ больше не мог. А руки Болека уже шарили ниже талии девушки, уже расстегнули «молнию» на её джинсах…

– Эй, Шуруп, скажи сявке, чтобы оставил девчонку.

– Ты, начальник, никак забыл, что откомандовал своё, – дёрнулся в его сторону Шуруп. – Здеся ты зэка, а я тебе начальник… А что погоняло моё не забыл, хвалю.

– А ты никак собрался подохнуть в тайге? И уморить вместе с собой своих этих бакланов? Только я один знаю дорогу отсюда.

– Да, вот ты, начальник, нам и расскажешь, как отсюда выйти, – как о чём-то само собой разумеющемся высказался рыжий хлопец с автоматом на коленях, на «бакланов» ничуть не обидевшись. – И покажешь.

– Прав Угрюмый, ох прав, – сказал Шуруп. – Когда твои ручонки, начальник, отнимутся, когда кровушка в жилках застоится, – а это бо-ольно! – ты крепко задумаешься за жизнь свою не праведную, мусорскую. А когда поджаривать начнём да на ремни резать, всё нам напоёшь, начальник, сам себя обгоняя.

– А если не буду? – негромко сказал Алексей. – Ну вот прикинь, что не буду! Если с этой девочкой что-то случится, ты из меня слова не вытянешь. И знаешь почему? Потому что мне будет приятно. Приятно от того, что хороню вас, сучар гнилых, своим молчанием. А долго вам меня мучить не придётся. Сердечко у меня слабое, боль я переношу плохо, так что загнусь быстро, не сомневайся.

Кажется, слова Карташа Шурупа не проняли нисколько:

– Тогда твой дружок ссученный напоёт нам ту же песню.

– Да ты чё, он же не знает ни хрена! Ты сам подумай: знал бы, разве б пошёл с нами?

– А куда вы, собственно, ползёте? – задал Шуруп вопрос, которой, будь он чуть умнее, задал бы первым делом.

– Он всё нам скажет – и куда идёт, и как нам туда пройти, когда бабу его резать начнём. Сначала наплачется, глядючи на то, как его тёлку натягивают во все дыры, а когда кромсать её станем, быстренько запоёт соловьём, – сказал Угрюмый, почесав щетинистый подбородок.

– Да, расскажу, – кивнул Карташ, из последних сил сохраняя лицо. – Много чего тебе, падаль, расскажу… Только тебе же и проверять предстоит, учти. И увязнешь ты со своей проверочкой в болотах навсегда. Сдохнешь от голода и гнуса. Очень скоро вы начнёте жрать друг друга, это я тебе как доктор говорю, – а тебя, Дашенька, «коровой» назначат первым, потому как ты самый упитанный. Мясцо молодое, аппетитное…

Угрюмый словно нехотя слез с пенька, подошёл к пленнику и носком прохаря больно двинул Карташу под рёбра. Мир для Алексея на миг исчез. А когда вернулась способность видеть, Угрюмый уже вновь восседал на своём месте.

  75