140 
Потом его, без всякого перехода, скрутила слабость – реакция на все пережитое. Он поник, сгорбившись, с некоторым стыдом ощущая, как по лицу ползут слезы – мы стареем быстрее, чем нам хочется, – тело пару раз передернулось в спазмах плача, потому что слишком много отличных парней погибло здесь, и он, позволив себе на пару минут расслабиться абсолютно, слушал беззаботный рев динамиков на площади:
Только несколько минут, Только несколько минут Между нами длилась та беседа… «Как, скажи, тебя зовут?», «Как, скажи, тебя зовут?», И она ответила: «Победа…»
А потом тот Черский, которого никто не видел таким, и, надо верить, никто и не увидит, превратился в того Черского, которого знали все. Потому что это была еще неполная победа. Потому что он еще не доиграл партии. И когда в коридор, сгоряча не помня о предосторожностях, влетел белобрысый гад с бесшумкой – конечно же, озабоченный тем, что на площади все шло нормально, Данил был готов, с ходу срубил его двумя ударами, как сухую сосенку, принес из комнаты «Бреннер», держа за конец ствола, отпечатал на прикладе еще и пальчики бесчувственного. Строго говоря, это никак нельзя было назвать фальсификацией: коли уж белобрысый пустил сюда снайпера и подстраховывал его, отвечать должен был за компанию, а как же иначе?
Потом было совсем просто. Данил видел все из окна коридора: как легкие броневики влетели во двор, впопыхах круша клумбы и деревянные лавочки, как сыпанул из люков спецназ в своих марсианских нарядах, как несся впереди всех опальный генерал Басенок, судя по яростно-азартной роже, готовый, наконец-то, отплатить полновесной монетой за далекий девяносто первый год…
Глава 7
АРМАНТЬЕР
Он прошел мимо Волчка и Кости Шикина, торопливо вскочивших с дивана в вестибюле, при виде их радостных физиономий вовсе не ощутив триумфа, потому что лично для него все было далеко не кончено. Он шагал по пустым коридорам «Клейнода» словно в том сне, когда заранее знаешь, что спишь, но проснуться не удастся и придется досматривать кошмар до конца.
Без стука вошел, сел к столу и пытливо взглянул на Оксану. Его больше устроило бы не раскаяние, конечно, – ему-то откуда взяться, не тот кадр, но хотя бы тень тревоги или беспокойства.
Ничего подобного, напряженность в ней ощущалась, но и только. Вряд ли лицо у нее чуть осунулось – скорее всего, показалось.
– Что ты на меня так уставился? – спросила она совсем спокойно.
Данил не верил, что она будет стрелять, сомневался, есть ли у нее оружие вообще, но все равно был готов к неожиданностям: пресловутая женская логика берет свое даже в тайной войне, и возможны сюрпризы…
Нет, никаких танцев…
– Знаешь, я ведь не врал насчет «Трех мушкетеров», – сказал он, чувствуя, как что-то бесповоротно ломается в душе. – Я и в самом деле столько помню наизусть, что могу шпарить кусками…
– Ну и? – она улыбнулась почти непринужденно.
– «На губах Атоса мелькнула зловещая улыбка: он не ошибся – это была та самая женщина, которую он искал. Вдруг заржала лошадь. Миледи подняла голову, увидела прильнувшее к стеклу бледное лицо Атоса и вскрикнула…»
Она смотрела на него огромными синими глазами и молча ждала.
– Ты не хочешь как-то выразить недоумение моим странным поведением? спросил Данил. Оксана молча покачала головой:
– Мне просто интересно…
– А почему ты так уверена, что я прямо сейчас не сверну тебе шею? спросил он прямо. – Ну какие тут могут быть совместные лирические воспоминания…
– Потому что прекрасно известно, где я и с кем, – сказала она. – Тебе трудненько будет оправдаться…
– Пожалуй, в этом есть резон… – сказал Данил. – Но ты меня чертовски недооценила, а?
– Недооценила, – хладнокровно отозвалась она, как эхо. – Правда, утешает, что не только я…
– Вот то-то, – сказал Данил. – Досье у твоих шефов на меня было, прямо скажем, дерьмовое… Понимаешь, милая, я, стыдно сказать, человек с большим жизненным опытом. А в досье, надо полагать, отложились вершки… Иначе многое разворачивалось бы совершенно по-другому. Одним словом, я еще представления не имел, кто против меня играет и почему, но в происшедшем с моими людьми явственно просматривалась система. Пацей и Серегу Климова, и Веру Климову, и незадачливого педофила Багловского ловил на одну приманку: эротика с последующим компроматом… ну, в случае с Климовым было несколько иначе, но это не меняет сути. Нельзя сказать, что это устаревший или неэффективный метод, никак нельзя, черт-те сколько столетий успешно идет в ход… Но и в шаблон ведь превращать нельзя! Противник может в конце концов установить закономерности. Как я и сделал. Начиная с определенного момента, я уже не сомневался, что в самом скором времени кто-то под меня подстелется…
140 
