23 
– Малышка, – перебил он ее, – ведь проблема не в яйцеклетках?
– Мои яйцеклетки тоже довольно никудышные. Но тебя интересует, можно ли пересадить мою яйцеклетку другой женщине, правильно?
– Нет, вовсе нет – а может быть, да, – согласился он, хотя сама мысль об этом была ему ненавистна.
– Врачи не думают, что это сработает. Мои яйцеклетки нежизнеспособны. Можно пробовать и год, и два, ничего не получится – из-за яйцеклеток.
– А твои фаллопиевы трубы? Она с горечью рассмеялась.
– Папочка, они могут пересадить мне идеальные яйцеклетки какой-нибудь восемнадцатилетней, но стенки моей матки слишком тонкие. Яйцеклетки не приживутся.
– Понимаю.
– Я бесплодна, папа. Наконец-то я понимаю, что означает это слово. У меня не могут вырабатываться полноценные яйцеклетки, я не могу вынашивать ни своих, ни чужих детей.
Он наблюдал, как за окном в масленой воде отражались огни проплывающего танкера. Ну, попробуй, скажи ей что-нибудь хорошее, говорил он себе с грустью.
– Я понимаю, что еще слишком рано обсуждать возможность усыновления, но…
– Брайан против этого. По крайней мере, говорит, что не хочет, – она всхлипнула.
– Подожди, дорогая, – ответил Чарли, услышав в ее голосе отчаяние. – Брайан просто – понимаешь ли, усыновление ребенка…
– Нет, нет и нет. Брайан не хочет ни гватемальского, ни литовского ребенка – никакого другого ребенка, кроме своего собственного. Потому что все дело в его дурацком члене. Если это не его семя, никакой ребенок ему не нужен.
Чарли вполне разделял позицию ее мужа, но не мог сейчас ей об этом сказать.
– Джулия, я уверен, что Брайан…
– Я бы усыновила ребеночка уже год назад, два года назад! Но я согласилась пройти через весь этот ужас, все эти гормоны и иглы, которые мне втыкали в задницу, всех этих докторов, которые пичкали меня всякой дрянью, и все ради Брайана, ради него. Ты же знаешь, я проходила курс люпронотерапии девять раз, девять раз я становилась от этого люпрона сумасшедшей сукой, девять раз, папа. Пожалуй, чаще, чем любая другая женщина в Нью-Йорке. И теперь все эти годы – ой, папа, извини, у меня клиент. Поговорим, когда ты вернешься. – В трубке послышались помехи, как бывает при спутниковой связи, и после длинного гудка по-китайски его попросили повесить трубку.
Рейс был в восемь утра, до Нью-Йорка лететь семнадцать часов. Как всегда, ему хотелось домой, но он знал, что как только приедет, начнет скучать по Китаю. Китай проник в него, он стал его повторяющимся сном, возможно, лихорадкой. С ним были связаны его возможности, вроде той, что обеспечила ему восемь миллионов долларов. Он заполучил их законно. Хотя во всем этом был элемент авантюры. Если он пожелает, Элли никогда не узнает о деньгах; его брокерская и банковская документация была в ведении секретарши Карен, Элли же едва хватало на то, чтобы подписать налоговые декларации раз в году в апреле. Она уже давно перестала интересоваться финансовыми вопросами. Лишь бы хватало денег на бельгийский шоколад для лифтера на Рождество, свежих цветов два раза в неделю, содержание загородного дома и оплату номера в отеле с бассейном в Тоскане. Но, подобно внезапной вспышке молнии, новые деньги высветили вопросы, мерцавшие на краю его сознания годами. Он был уже давно богат, но сейчас – настолько богат, чтобы послать к чертовой матери предначертанное судьбой. Ждал ли он этого момента? Да, ждал до тех пор, пока не узнал про дела Джулии.
Он позвонил Марте Вейнрайт, своему личному адвокату.
– Марта, я наконец решился, – сказал он, когда она ему ответила.
– О, боже, Чарли, лучше не говори мне об этом.
– Да. Кстати, я только что сделал кое-какие деньги на бирже. Что сильно упрощает дело.
– Откажись от этого, Чарли.
– Я только что разговаривал со своей дочерью, Марта. Если бы у нее могли быть дети…
– Все это бредни, Чарли, мужские бредни.
– Это твое мнение как адвоката или что-то другое?
Суровая она женщина, старушка Марта.
– Мы с тобой серьезно поговорим об этом, когда ты вернешься, – пообещала она.
– Замечательно – я этого ожидал. А сейчас, пожалуйста, помести объявление в журналы и подготовь все документы.
– По моему мнению, только законченный извращенец может на такое решиться.
– Мы по-разному относимся к подобным вещам, Марта.
– Да, потому что ты подсел на тестостерон.
23 
