62 
Миссис Сандерс ткнула пальцем, к которому прилипли кусочки бычьего сердца, в свое правое ухо, извлекла оттуда слуховой аппарат и начала тыкать в какую-то кнопку. Расстроенная, она нахмурилась.
– Ничего не получается! И зачем их делают такими маленькими! Мисс, пожалуйста… – миссис Сандерс протянула ей аппарат; он напоминал панцирь насекомого с прилипшими кошачьими волосами. Старушка указала на крошечную кнопку. – Нажми вот это дважды, пожалуйста.
Кристина прикоснулась пальцем – точнее, ногтем – к крошечной кнопке и дважды ею щелкнула. Миссис Сандерс вставила маленькую коричневую таблетку обратно в ухо.
– Да, да, похоже, эта штука – о-о! – Она широко раскрыла глаза, как будто это помогало настройке, и улыбнулась Кристине. – Гораздо лучше. А сейчас дай-ка я принесу свой гроссбух, одну минуточку… – и прошаркала к письменному столу, заваленному книжками о кошках, – у меня тут все… так, один момент, да. – Она вернулась с толстой книженцией и села на софу. – Итак, у нас девяносто восьмой…
– Девяносто девятый, – уточнила Кристина.
– Да. В самом деле. Это новый том, – миссис Сандерс распахнула обложку, заклеенную толстой клеящей лентой, – начат в семьдесят седьмом году. А я тут живу с пятьдесят первого.
– Навидались всякого, я полагаю.
– Навидалась? О да. И видела, и слышала, и выносила их тела. Один господин умер в ванной. У нас тут жил кто-то из «Черных пантер», захаживал Вуди Ален, навещал друзей, Дженис Джоплин ночевала три недели. А Аллен Гинзберг однажды забыл здесь свои брюки – о, кто только не перебывал в этом доме, доложу я вам. Один жилец пытался разводить цыплят в своей комнате, другой спал головой в сломанном холодильнике, тут жили четыре или пять трансвеститов, всех не упомнишь.
– Денег у меня не много.
Старая женщина слышала подобные признания не в первый раз.
– Здесь богачей не водится.
– Я не знаю, смогу ли я…
– Видишь ли, я социалистка, таких, как я, в наше время встретишь не часто. Люди не помнят, что значит быть социалистом. Я много денег не беру. Я беру столько, сколько могу получить. – Миссис Сандерс рассеянно перелистывала страницы. – Тут одни пытались купить мою собственность несколько лет назад, утверждали, что для меня это выгодная сделка. Выгодная? Я старая женщина, у меня коты, и есть все, что нужно для себя и для них. Хотя жизнь и не легкая. Я состарилась, но пока жива. – Она улыбнулась самой себе, затем мысли ее вернулись к реальности, а взгляд устремился на Кристину. – Так вот, я знаю твой тип. Я знаю о тебе такое, о чем ты даже не подозреваешь. Я поселю тебя в одной из комнат наверху. Пятый этаж, окна на улицу. Много дневного света. Там почти не слышно мусорщиков, и ты там можешь спокойно сидеть и думать, о чем захочешь. Та последняя девушка так внезапно уехала, что оставила кучу коробок в кладовке, возможно, она их заберет, а может, нет. Но это не моя забота. А теперь следуй за мной… – Миссис Сандерс встала. – Давай следуй за мной и прихвати свою сумку. Да, это лифт, мой лифт, он не для жильцов. Я слишком стара, чтобы забираться по лестнице.
Они втиснулись в крошечную клеть лифта, и миссис Сандерс нажала пальцем кнопку на панели. Кабинка медленно поползла вверх.
– Они сказали, что это здание стоит почти миллион долларов, но что мне с того? Куда я отсюда пойду? Я живу здесь с тех пор, как выбрали Эйзенхауэра, вырастила четырех детей, пережила двух с половиной мужей.
– Двух с половиной? И такое бывает?
– О, первые два были в полном порядке в романтическом смысле, но последний, что ж, он тянул только на половину. Он умер от рака печени. Пил и пил, а я никогда не просила его перестать. – Старушечьи щеки вздрогнули от воспоминаний. – Он, бывало, напивался и играл мне на тромбоне, ничего печальнее на свете не бывает. Его игра заставляла меня рыдать, я опять в него влюблялась. Когда он брал в руки инструмент, я видела в нем принца. – Кабину тряхнуло, и она остановилась. – Вот и пятый этаж.
Вдоль темного коридора одна за другой шли комнаты, стены в грязных наслоениях.
– Стало быть, так, у меня несколько правил. Я хочу, чтобы ренту ты платила каждое воскресенье. Просрочишь два дня, и твое имя в черном списке. Лучше туда не попадай. Этого делать не стоит. Есть такие, что говорят мне: ты меня отсюда не выселишь. Я им обычно отвечаю, что у меня самый лучший адвокат по вопросам съема и аренды. Я вожу дружбу со всеми судьями и всеми инспекторами, к тому же у меня пятидесятилетний опыт за плечами, так что я выселю без труда кого угодно. Остальные мои правила таковы – никакого насилия, воровства, огнестрельного оружия, торговли наркотиками. Если тебя время от времени навещает парень, это ничего, только постарайся делать все втихую. У меня либеральные взгляды. Я считаю, что люди должны радоваться. Господь дал нам больше горестей, чем удовольствий, они следуют друг за дружкой. Но – чтоб никакого шума.
62 
