Особенно,... 
122 
— В чем ты хочешь, чтобы ее положили? — спросил он.
— Спасибо, дорогой. У нас будет публичное прощание, поэтому одежда должна быть подходящей к случаю.
— Публичное прощание? — Он не думал…
— Я хочу публичного прощания, Алекс. Если его не будет, пойдут слухи, будто мы что-то скрываем. А нам нечего скрывать. Поэтому нам нужно публичное прощание, и нужно, чтобы она была одета соответствующим образом.
— Соответствующим образом, — эхом откликнулся он, не желая думать, потому что боялся, как бы мысли не завели его слишком далеко. И заставил себя добавить: — Что ты предлагаешь?
— Ее бархатное платье. С последнего Рождества. Она из него еще не выросла. — Ив отделила следующую прядь волос. — Найди еще ее черные туфли. И носки в ящике. Подойдут те, с кружевами вокруг щиколоток, но смотри, не возьми с дыркой на пятке. Мы, вероятно, обойдемся без белья. И хорошо бы ленточку в волосы, если ты сможешь найти в тон платью. Попроси миссис Магуайр выбрать ленту.
Алекс наблюдал за ее руками, действующими с таким искусством.
— Что такое? — наконец спросила Ив у его отражения в зеркале, когда он не шевельнулся, чтобы идти выполнять данное ею задание. — Почему ты за мной наблюдаешь, Алекс?
— У них никаких зацепок? — Он уже знал ответ, но ему нужно было о чем-то спросить Ив, потому что лишь задавая вопросы и выслушивая ответы он мог понять, кем и чем была на самом деле его жена. — Ничего нет? Только смазка под ногтями?
— Я ничего не скрываю. Ты знаешь ровно столько же, сколько и я.
Она мгновение тоже приглядывалась к нему, а потом вновь занялась своими волосами. Алекс вспоминал, как она постоянно сокрушалась из-за того, что седина у нее появилась в тридцать один год, тогда как у него, в его сорок девять, не было еще ни одного седого волоса. Он вспоминал, сколько раз отвечал на эти сетования словами: «Зачем вообще их красить? Кому какое дело до цвета твоих волос? Мне точно никакого», и в свою очередь слышал в ответ: «Спасибо, дорогой, но мне не нравится седина, и пока я еще в состоянии хоть как-то имитировать естественность с помощью краски, я намерена это делать». И всегда, мысленно пожимая плечами, он относил это на счет врожденного женского тщеславия, как и длинную челку, скрывавшую шрам на лбу Но теперь он видел, что ключевыми словами, которые могли бы объяснить ему Ив, неизменно были: как-то имитировать естественность. И не вникнув в их суть, он не понимал и ее сути. До настоящего момента. Но даже теперь он не был уверен, что до конца разобрался в ней.
— Алекс, почему ты так на меня смотришь?
— Да? Извини. Я просто думал.
— О чем?
— Об окрашивании волос.
Алекс заметил, как дрогнули ее веки. Она быстро оценивала, куда приведет их беседу тот или иной ее ответ. Алекс бесчисленное множество раз видел, как она делает это в разговоре с избирателями, журналистами, противниками.
Ив поставила бутылочку, положила кисточку и расческу на бачок унитаза. Затем повернулась к мужу.
— Алекс. — Лицо строгое, голос звучит мягко. — Ты, как и я, знаешь, что нам нужно найти способ жить дальше.
— И прошлая ночь была посвящена этому?
— Мне жаль, что ты не смог уснуть. Сама я уснула в эту ночь только потому, что приняла снотворное. Ты тоже мог принять. Я тебя просила. По-моему, ты делаешь несправедливый вывод только на том основании, что я смогла уснуть, а ты нет…
— Я говорю не о том, Ив, что ты смогла уснуть.
— Тогда о чем?
— О том, что случилось до этого. В комнате Шарли. По движению ее головы можно было подумать,
что она отстраняется от его слов, но Ив просто констатировала:
— Мы занимались любовью в комнате Шарлотты.
— На ее кровати. Да. Это был наш прорыв к дальнейшей жизни? Или что-то еще?
— К чему ты клонишь, Алекс?
— Просто интересуюсь, зачем тебе понадобилось, чтобы я трахнул тебя прошлой ночью.
Ив, словно собираясь повторить слова мужа, как он повторил ее слова, одними губами произнесла: «трахнул». Под правым глазом дернулась мышца.
— Я не хотела, чтобы ты меня трахнул, — тихо проговорила она. — Я хотела, чтобы мы были вместе. Мне казалось… — Ив отвернулась от него. Взяла расческу и бутылочку с краской, но не подняла их к голове, она и голову не подняла, так что в зеркале Алекс видел только аккуратные рядки краски на волосах. — Я нуждалась в тебе. Это был способ забыться — пусть всего на полчаса. Я не думала о том, что мы в комнате Шарлотты. Ты обнимал меня. Вот что было важно в тот момент. Я отбивалась от прессы, встречалась с полицейскими, я старалась — господи, я старалась — забыть, как выглядела Шарлотта, когда мы опознавали ее тело. Поэтому когда ты лег рядом со мной, и обнял меня, и сказал, что с тобой я могу позволить себе делать то, чего я избегала — чувствовать, Алекс, — я подумала… — Тут она подняла голову. Он увидел ее рот, искривленный судорогой. — Извини, если я выбрала не то время и место для занятий сексом. Но ты был нужен мне.
122 
