— Я предлагаю вам встретиться в другой раз, мистер Престонли. Мы чудесно провели время, а сейчас мне пора в постель.
— Кто-то ждет вас? — с наглой усмешкой спросил Престонли, несмотря на то, что он явно нервничал.
Брайт поднялся, сделав вид, что не слышит его вопроса, но Престонли схватил его за рукав.
— Вы не можете уйти сейчас, милорд! — закричал он. Брайт с презрением посмотрел на жирную руку Престонли, мнущую шелк его рукава, и тот поспешно разжал ее.
— Мистер Престонли, я действительно получил огромное удовольствие от игры с вами, но не в моих правилах губить людей. Вам сегодня изменила удача.
— Губить? — рассмеялся Престонли. — Что такое для меня двенадцать тысяч?! Пустяки! Брайт слегка поклонился.
— В таком случае я усну с чистой совестью и, конечно, один.
С этими словами Брайт быстрым шагом направился к двери, не давая Престонли возможности высказать все оскорбления, которые явно просились у того с языка. Было бы глупо вступать в пререкания с человеком, находившимся в подобном состоянии.
Брайт покинул игорный дом с легким сердцем: удача сопутствовала ему, и в дальнейшем с азартными играми можно было распрощаться навсегда.
Они с Эндовером весело шагали по улице, вдыхая всей грудью холодный, бодрящий воздух, и не заметили, как столкнулись с лордом Уолгрейвом и парочкой его друзей.
— Ах, лорд Арсенбрайт! — воскликнул Форт, кривя губы в презрительной усмешке. — Я как раз искал вас. Сердце Брайта дрогнуло, предчувствуя опасность.
— Да? — сказал он.
— Назовите ваших секундантов.
Кровь застыла в жилах Брайта, но он спокойно ответил:
— Барклай и Эндовер, но мне хотелось бы знать, за что я удостоен такой чести — убить вас?
— Это будет не так-то просто, уверяю вас, — ответил Форт с холодной улыбкой. — Вы хотите знать причины? Скажем, мне не нравится, как вы ведете свои бразильские дела.
Другими словами — амазонские дела. Ипполита. Но какого черта?..
— Я и не знал, что вы проявляете такой интерес к этой земле, Уолгрейв.
— Я люблю, когда играют по правилам, Маллорен. Я слышал, что вы взяли на себя некоторые обязательства, но затем нарушили слово. Где и когда?
— Милорд, — вмешался Эндовер. — В задачу секундантов входит примирение противников. Как мы сможем это сделать, не зная причин дуэли?
— Они хорошо известны нам, — отрезал Брайт. — Лорд Уолгрейв сам хочет опустошить Южную Америку.
Сжав кулаки, Форт шагнул вперед, намереваясь ударить Брайта, но друзья оттащили его назад.
— Лорд Эндовер, — сказал один из них, — можем мы встретиться у вас завтра утром?
— Да.
Эндовер и Брайт смотрели, как друзья Форта пытались уговорить его пойти в клуб.
— Он всегда был слишком горячим, — заметил Эндовер. — Мне кажется, здесь произошла какая-то ошибка…
— Должно быть, ибо я чист, как первый снег.
— Брайт…
— Эндовер, не трать время, — обрезал его Брайт. — Лучше сам выясни, что происходит, а мне надо спешить домой, чтобы сообщить Ротгару, что, возможно, в его семье скоро будет покойник.
— Может быть, лучше…
— Ты что, забыл, что он мой старший брат? — спросил Брайт. —
— А мой свояк, — заметил Форт и исчез, в темноте.
Однако Ротгара не было дома. Боудикка и Зенон говорить не умели, а слуги все равно не сказали бы ему ничего путного. Брайту оставалось только догадываться. Возможно, брат ушел в гости, но в это время года было мало приемов, к тому же самый увлекательный из них вряд ли мог так привлечь внимание маркиза, чтобы задержать до рассвета. Может быть, он с друзьями? А может, с Саппо?
Назвать Саппо любовницей Ротгара было все равно что назвать Ротгара служащим Брайта. Если между ними и была интимная связь, то, как это ни парадоксально, по большей части интеллектуальная.
Саппо — никто не слышал, чтобы ее когда-нибудь называли другим именем, — в жилах которой смешалось столько различных кровей, трудно было отнести к какой-нибудь одной расе. Сама она говорила, что ее мать была светлокожей туниской, а отец — русским моряком, в котором текла и монгольская кровь. Она была ростом в шесть футов, с кофейного цвета кожей, высокими скулами, приятными чертами лица и большими раскосыми глазами; густые черные прямые волосы струились по спине, ниспадая до самых икр.
Она была талантливой поэтессой и сочиняла стихи на трех языках. Она никогда не скрывала, что предпочитает любовь женщин любви мужчин. Ротгар был единственным мужчиной, с которым она была близка, если вообще такая близость существовала.