— Ничего страшного, малышка.
— Я испачкала платье, — хныкал ребенок.
— Его можно постирать.
— Я ушибла ручку. — Девочка протянула правую руку, где на подушечке большого пальца виднелась царапина.
Брайт взял руку девочки и с серьезным видом осмотрел ее.
— Хочешь, я поцелую пальчик, и тебе станет лучше? Или хочешь, я поцелую тебе руку, как джентльмен целует руку дамы?
Девочка, которой было не больше пяти, с поразительным кокетством посмотрела на него. Похоже, самой судьбой ей предназначено было стать большой кокеткой.
— По-настоящему, — заявила она, протягивая руку ладонью вниз, как это делают взрослые дамы.
Брайт взял запачканную ладошку и осторожно поцеловал ее. Разогнувшись, он свистом подозвал Зенона, и пес занял свое место у ноги хозяина. Раскрасневшиеся, возбужденные дети последовали было за собакой, но их позвала няня, и вскоре все они скрылись в одном из домов.
Перед тем, как войти в дом, дети остановились на пороге и на прощание помахали Брайту руками. Усмехнувшись, он ответил тем же.
— Что за маленькие чудовища! — произнесла Порция, по сердцу которой был нанесен чувствительный удар — Брайт мог быть кем угодно: аристократом, развратником, игроком, но одно было несомненно — он любил детей и умел с ними обращаться. Порция чувствовала, что надолго запомнит эту картину — Брайт, целующий ручку плачущему ребенку.
— Мисс Сент-Клер, разрешите представить вам Зенона, самого стоического пса на свете.
Зенон уже успокоился и стоял с независимым, полным достоинства видом.
Порция протянула руку и, видя, что собака не возражает, погладила ее по голове.
— Необыкновенно красивый пес, — сказала она, отметив про себя, что поджаростью и благородством линий Зенон удивительно походил на хозяина.
— Какая это порода?
— Персидская гончая для охоты на газелей, но так как здесь нет газелей, ему нечем занять себя.
— Зенон, я думаю, что твой хозяин клевещет на тебя. Ты совсем не похож на лентяя.
— Так же, как и я, — заметил Брайт, — и тем не менее в ваших глазах я пустая, никчемная личность, не так ли?
Порция смутилась: он словно прочитал ее мысли. Она посмотрела на Брайта — сильный, подвижный, уверенный в себе здоровый человек. Трудно было поверить, что он ведет праздный образ жизни.
— Я совсем вас не знаю, милорд, — ответила Порция, напомнив тем самым себе и ему, что они разные люди, из разных слоев общества.
— Это легко поправимо, Ипполита, — ответил он. — Я с удовольствием познакомился бы с вами поближе.
В мерцающих глазах Брайта, в интонации его голоса было что-то такое, что заставило Порцию вздрогнуть. У нее словно мороз прошел по коже. «Поближе? Что он хочет этим сказать?»
— Прекратите, милорд! — воскликнула она, отступая к ограде. Перед ее глазами всплыла их ночная встреча в Мейденхеде. Как она могла забыть, с кем имеет дело?!
— Что прекратить?
Брайт был сама невинность;
Порция вздернула подбородок.
— Мне не нужны ваши ухаживания, милорд.
Произнеся эти слова. Порция почувствовала, как глупо они звучат. В душе он, должно быть, смеется над ней. Однако его глаза вспыхнули гневом.
— Вы отказываетесь от моих ухаживаний, даже не пытаясь понять, что от вас хотят, мисс Сент-Клер.
— Да! Нам не о чем говорить!
— А мне кажется, что мы могли бы поговорить о многом.
— Нет! — в отчаянии закричала Порция, борясь сама с собой: меньше всего на свете ей хотелось отказывать Брайту Маллорену. — Никогда, ни за какие деньги я не стану вашей любовницей!
Сейчас Брайт был похож на того непрошеного ночного гостя — взбешенного, готового к атаке. Порция молила Бога, чтобы их видели сотни глаз — настолько он казался ей сейчас опасным.
Но его гнев быстро прошел.
— Какое оскорбление, — произнес он, медленно растягивая слова. Взгляд его холодных глаз изучающе скользил по ней, от опрятной шляпки до добротных ботинок.
— А что, если я заплачу все долги вашего брата, мисс Сент-Клер? Может, тогда с вас спадут оковы целомудрия?
— Он должен пять тысяч гиней! — вырвалось у Порции.
— А он стоит этих пяти тысяч?
— Во столько оценивается его имение.
Взгляд Брайта потемнел, выражение лица стало холодным.
— Все имеет свою цену, — сказал он. — Вы хотите отдать мне свою душу и тело за пять тысяч гиней?
— А они у вас есть, милорд? — отпарировала Порция.
— А вы сомневаетесь в этом? — спросил он таким холодным тоном, от которого могла бы заледенеть вода.