49 
Ильдирим прикидывала, что бы такое могло затмить печальные картины, возникшие в ее сознании: упущенный шанс — Бабетта одна — Бабетта на неправильном пути. Она сама — постаревшая, с горькими складками на лице.
— Слушай, малышка, — она потянулась, почти расслабившись от усталости, — у тебя свои секреты, у меня свои.
— Если это секреты, тогда ты, наверное, ими со мной не поделишься, — последовал лукавый ответ.
— Нет-нет, одним поделюсь. Его не знает даже Тойер.
— Да?
— У меня довольно много денег.
Бабетта молчала. Слова произвели впечатление.
— Потому что я вкалывала еще во время учебы, да ты знаешь об этом. Я живу экономно до сих пор. Теперь я неплохо зарабатываю и никогда не трачу все до конца. Да, еще я как-то раз выиграла в лотерею пять тысяч.
— Неужели?
— Угу, некоторое время назад. Мне и самой в это трудно поверить. Разумная Бахар всем хорошо распорядилась. Ведь никогда не знаешь: может, возникнет нужда. Нужда и вправду возникла. У тебя в самом деле все нормально в школе, или ты мне тоже наврала?
— В школе? Да, конечно, все правда, отметки и вообще…
— Когда каникулы?
— Через неделю…
— Значит, ты пропустишь семь дней, ну и наплевать. Для разнообразия мы наврем с тобой вместе. Итак, у тебя опоясывающий лишай, всем будет тебя жалко. Так куда мы съездим?
— С Тойером вместе?
— Нет, мы с тобой вдвоем. Куда тебе хочется? Может, в Турцию? Навестим в Измире моих родителей?
— Вообще-то Турция меня не очень интересует, — тут же заупрямилась Бабетта.
— Ладно, пускай, — неохотно согласилась Ильдирим. — Но Греция тоже исключается. Туда я не хочу.
— Вот одна страна интересовала меня всегда, — глаза девочки засияли, — туда мне очень хочется…
Что это за страна? США? Тогда уж лучше Греция. Франция? Италия?
— Дания.
На стене темнело пятно. Ильдирим уставилась на него и смотрела, пока оно не стало шевелиться.
— В Данию хочешь? Зимой? Почему в Данию?
— Слушай, если я вернусь из нашей поездки загорелая, кто мне поверит насчет лишая?
Приемная мать, схватившаяся, как за спасательный круг, за педагогику приключений, взглянула на часы. Пора принимать утреннюю порцию антиастматического лекарства — и проветрить квартиру, а то люди решат, что тут пожар, когда из окон повалит дым. Все очень логично. Дания. Что ж, решено.
В середине дня Тойер снова был в Гейдельберге. Снег исчез, зато гаупткомиссар обрел твердую почву под ногами. Легким пружинистым шагом он вошел в рабочий кабинет и приступил к отчету о своей поездке. Дом пасторской вдовы, чай из шиповника, неожиданные сигарки, затем отвлекся — вахмистр Штудер, Глаузер, Базель, Туффенцамер, сумбурно описал свое любовное озарение и наконец вернулся к теме — как произошел прорыв. Да, да, он доверял им всем, доверял их результатам, абсолютно слепо. Но все-таки захотел составить собственное представление, и не столько о вдове, сколько о вдовце… то есть нет, о мертвеце, об убитом, как теперь можно утверждать с полным правом, поскольку:
— Понимаете, в чем дело? Он был бесплоден!
Хафнер присвистнул сквозь зубы.
— Пильц еще не пришел в сознание; вероятно, его держат в искусственной коме. Но когда очнется, мы узнаем, кого он так боится. Господи, сколько всего нам нужно узнать, и как можно скорей!
Штерн рассмеялся:
— Я пытался записывать ваш рассказ. Значит, Нассман на самом деле путался с нашей старой знакомой Бухвальд. Надо с ней побеседовать. Еще я предлагаю установить контакт, конечно, максимально тактично, с отцом пропавшей подружки Пильца. Пока что мы его в глаза не видели. А этот самый Туффенцамер будет в дальнейшем держать нас в курсе?
— Обещал, — ответил Тойер. — Пока мы ведем расследование неофициально, приходится верить ему на слово.
— Бесплодный… — Штерн покачал головой. — Можно подумать, что это преступление, за которое полагается смертная казнь.
Тойер что-то заподозрил, но промолчал.
— К понедельнику нам, возможно, удастся набрать достаточно материалов, чтобы Ильдирим смогла снова закрутить официальную карусель, — предположил Лейдиг, но в его голосе не было уверенности.
— Все равно! — бессмысленно протрубил Хафнер. — Наконец-то мы опять начнем жить нормально!
Возбужденный Тойер бегал по кабинету взад-вперед, словно спортсмен-марафонец.
— Тогда мы сделаем так. Я беру на себя Бухвальд и постараюсь выжать из нее однозначное показание, что Нассман не может фигурировать в деле как преступник. Возможно, она добавит еще что-нибудь полезное.
49 
