17 
Пальцы сомкнулись мимо укропины.
На стене, вжавшись в щель между бревнами, сидела крыса. То ли вылезла из отдушины погреться на солнышке, то ли, напротив, собиралась поискать поживы на чердаке. Грязно-рыжая тварь так ловко сливалась с бревнами, что, не шевельни она хвостом, Рыска б нипочем ее не заметила.
Девочка попятилась. Горло словно стиснули изнутри, заперев крик в груди. Крыса не двигалась. Даже глядела как будто в другую сторону, – но Рыска знала, что тварь ее видит. Чувствовала на себе оценивающий, нечеловечески бесстрастный взгляд. «Ну ты меня обнаружила. И что дальше?»
Когда запыхавшаяся девочка влетела в кухню, чуть не сбив с ног переступающего порог дедка, Жар все еще возился с полом, гоняя мутную воду туда-сюда – в надежде, что она протечет в щели между досками и тряпку не придется выкручивать.
– Где ж укроп-то? – непонимающе уставилась на помощницу Фесся.
Рыска растерянно разжала пустой кулак. На ладони остались глубокие лунки от ногтей. Ох, точно…
– По дороге съела, коза? – фыркнул дедок, присаживаясь на лавку.
– Там крыса, – жалко пискнула девочка, чувствуя себя полной дурой. – Я так испугалась…
– Какая еще крыса? – нахмурилась женка, разворачиваясь к девочке.
– На задней стене сидит! Большая такая, во! – Рыска торопливо отмерила ладонями солидный кус воздуха. – И сзади еще хвост!
– Лучше бы меня в огород послали, – обиженно проворчал Жар, убедившись, что лужа не собирается исчезать сама по себе.
– Чтобы ты вообще не вернулся? Нет уж! Работай у меня на виду, жулик. А ты, трусиха, марш обратно! Придумала – крыс бояться! Можно подумать, они тебя сож… – Женка осеклась. Наверное, история о Бывшем успела разлететься по всем хуторам и веске.
– Крыса – животная умная, – поддержал хозяйку дедок. – Если ее не обижать, первой нипочем не бросится. Разве что бешеная попадется или раненая. Помнится, проверял я давилки в сарае – а там темновато, да и глаза у меня уже не молодые. Вижу, возле одной тряпка какая-то лежит. Я руку протянул – а это крыса, хвост ей защемило. Ка-а-ак прыгнет мне на грудь! Хорошо, кобель рядом крутился, сбил ее на землю, жамкнул пастью – только пискнуть и успела. А пес через три дня сдох. Саший ее знает, то ли больная оказалась, то ли прокляла по-своему…
– Молчал бы лучше, старый пень! – Женка сплюнула в ладонь и вытерла ее о передник, суеверно отгоняя беду. – Намелет вечно всякой дряни, как только жернов-то не треснет!
Рыска продолжала столбом стоять посреди кухни. А если б она не заметила крысу? Нагнулась за укропом, а та ей со стены на спину?!
– Крыс у нас что-то и впрямь многовато развелось, – пожаловалась Фесся. – По утрам из свиных корыт по нескольку штук выбегает.
– Только не говори, что ты их тоже боишься, – презрительно фыркнула женка.
– Придумали тоже, – обиделась служанка. – Не боюсь, но противные же! И потом, говорят, они перед войной плодятся. Как бы не случилось чего…
– Тю, это еще не много, – с превосходством очевидца протянул дедок. – Вот после нее… Мы, помнится, с голодухи петелькой их ловили и ели. Ничего, съедобные. Если в меду пожарить, так и вовсе тсарское кушанье.
Фесся чуть не уронила сковороду с сырниками, белые лепешки сползли к одному краю и покривились.
– Ладно, поболтали, и хватит! – осадила всех Муха, видя, что иначе толку не будет. – Брысь за укропом! И если опять с пустыми руками вернешься, я тебя так хворостиной отделаю, что к крысам плакаться побежишь!
– Полено возьми, – посоветовал Жар, сам подавая Рыске увесистый березовый чурбачок. – И швырни в нее что есть силы!
К калитке девочка плелась на негнущихся ногах. Но полено не пригодилось – стена опустела. Зато в огороде было пестрым-пестро от курей, набившихся в обычно запретные угодья. Страх, что хозяева заметят эдакое непотребство, пересилил робость, и девочка с воинственным воплем ринулась на грядки, потрясая поленом. Впечатлился даже петух, несомненный зачинщик разбоя. Шумно хлопая крыльями, он с орлиным клекотом перепорхнул через колья, а не столь летучие куры долго метались вдоль ограды, с испугу не замечая распахнутую калитку. Но в конце концов удалось вытурить и их.
Нащипав пушистых пахучих листочков, девочка напоследок боязливо оглянулась на стену. В отдушине как будто что-то шевелилось, однако хвост там, осы или колышущийся шмат паутины, было не разобрать.
17 
