Глава 11

Когда карета остановилась на Монтегю-сквер в Лондоне, было уже очень поздно и темно. Джудит устала от долгой дороги. Роузи и Бастьен крепко спали. За весь день супруги едва перемолвились словом. Впрочем, это было к лучшему – оба пребывали в дурном расположении духа. Джудит знала, что Леандр страдает от похмелья, но не хотела проявлять ни малейшего сочувствия.

Присутствие детей, даже спящих, не давало им возможности высказать друг другу свои обиды. Впрочем, Джудит даже не знала, что сказать. Ею владело беспомощное отчаяние человека, попавшего в крайне неприятную ситуацию и не знающего, как ему лучше поступить. Откровенно говоря, сейчас ей очень хотелось взять причитающиеся ей по брачному контракту деньги и навсегда оставить Леандра с его родственниками.

Кучер отворил дверцу кареты, и Леандр подхватил на руки спавшего Бастьена. Однако мальчик тут же проснулся и заявил, что пойдет сам. Тогда Леандр взял на руки Роузи, которая продолжала мирно спать.

Кучер постучал в дверь, и через некоторое время на пороге показался испуганный лакей в рубашке и штанах.

– Милорд! Мы не ожидали…

Леандр вошел в дом.

– Я и сам не ожидал, что окажусь здесь, Джордж. Вели занести багаж.

Он прошел через элегантно отделанный вестибюль в холодную гостиную, где осторожно уложил Роузи на диван. Комната, как и весь дом, освещалась лишь лунным светом. Леандр вышел в вестибюль и крикнул:

– Здравствуй, дом! Просыпайтесь, слуги! Хозяин приехал!

Джудит показалось необычным подобное приветствие, но оно сработало. Через несколько минут появились две перепуганные служанки и дородный дворецкий.

– Милорд… – пролепетал он.

– Знаю-знаю, – не дал ему договорить Леандр. – Вы меня не ждали, ничего страшного. Но со мной моя жена и двое детей. Мы все очень устали. Нам нужны свечи, горячий чай и какая-нибудь еда. Суп, если найдется. Проветрите все постели, в первую очередь детские. Поместите детей рядом с хозяйскими покоями. Огонь, я полагаю, разожжен только на кухне?

– Да, милорд.

– Ладно, все равно мы скоро ляжем спать, но для детей найдите пару одеял.

Вскоре в доме забегала прислуга, выполняя приказания хозяина.

Бастьен снова уснул в неудобном положении, но Джудит не стала тревожить его. Лакей принес и зажег свечи, торопливо вошла служанка с двумя одеялами, которыми бережно накрыла спящих детей. Сделав почтительный реверанс, она удалилась, бросив на супружескую пару любопытный взгляд.

Леандр ушел, потом вернулся с графином и двумя бокалами.

– Это бренди, – сказал он. – Хочешь немного?

Джудит покачала головой. Она почти не замерзла в своей накидке и муфте, но все же чувствовала что-то вроде озноба, вызванного скорее сильным утомлением. Джудит почти не спала всю прошлую ночь, день выдался трудным и долгим, да еще эта размолвка с мужем…

Над камином висел чудесный портрет девушки с тревожным взглядом янтарных глаз. Одежда, поза – все говорило о высокомерном благополучии, но в глазах стояла мольба.

– Это моя мать, – негромко сказал Леандр. – Генриетта Делехей, единственная наследница двух огромных состояний. Этот дом – часть ее приданого.

Должно быть, Генриетте было не больше шестнадцати, когда писали этот портрет. Джудит знала, что потом она стала любящей матерью. А вот какой женой она стала?

Словно читая ее мысли, Леандр сказал:

– Позднее она научилась скрывать ранимость своей души.

Слуги накрывали на стол. Джудит обернулась к мужу. Она так и не сказала ему ни слова, и все же лед между ними начал таять.

  60