51 
– Входите, не заперто! – чуть помедлив, уже на повторный стук отозвался Алеша. И быстрым движением поправив свои густые черные кудри.
Дверь отворилась, и через порог переступил уже знакомый нам пассажир трамвая. Алеша, с удивлением, хмуря густые черные брови, почти сросшиеся на переносице, воззрился на него и встал из-за стола.
– Извините… вы к кому? – спросил Алеша. Юноша силился вспомнить, знакомо ли ему это круглое добродушное лицо с небольшими, аккуратно подстриженными усами. Но, похоже, Алеша видел мужчину впервые.
– Кхм… – смущенно прокашлялся незнакомец. – Малаховы… здесь живут?
– Да-а… – протянул в недоумении Алеша. – Но если вы к маме, то ее сегодня, наверное, не будет. Она в командировке.
– Послушай… Незнакомец приглядывался к юноше, видно было, что он очень волнуется.
– Ты – Алеша? – спросил он неуверенно. – Алексей Владимирович?
– Да, Алексей… Владимирович, – запнулся в растерянности Алеша. Еще никто и никогда не называл его по отчеству.
– Алеша… Незнакомец выронил из рук портфель, порывисто шагнул к юноше, обнял его за плечи, крепко прижал к груди. Затем отстранил и, любовно глядя в большие зеленые глаза Алеши, опять заговорил негромко, словно сам с собой:
– Ну да, конечно, Алеша… Алексей… И ямочка на подбородке, как у Володи. И родинка на левой щеке… Вылитый отец. Эх, не дожил!..
Глаза незнакомца вдруг увлажнились, затуманились слезой.
– Ты, это, не обращай внимания, сынок… Быстро отвернувшись, он провел широкой огрубевшей ладонью по лицу.
– Вы… вы знали отца?! Голос Алеши неожиданно сорвался почти на крик.
– Вы знали?!..
– Мы были друзьями, Алеша, – справившись с волнением, ответил незнакомец. – Да, – спохватился он, – я ведь тебе, так сказать, не представился. Моя фамилия Петухов, Василий Емельянович. А вообще, зови меня просто дядя Василий. Договорились?
Алеша кивнул, не в состоянии вымолвить слово. Юноша не мог поверить своим глазам, все происходившее казалось настолько нереальным, что ему захотелось ущипнуть себя: не спит ли он? Этот незнакомый мужчина – друг его отца!
Алеша не видел отца даже на фотографии. Мать об отце не вспоминала никогда, по крайней мере, в присутствии сына. Если он приставал к ней с расспросами, она отвечала коротко и неохотно: погиб на войне. И все. Никаких подробностей, будто мать знала о своем муже только понаслышке. Когда Алеша становился чересчур настойчивым в своем желании выведать об отце хоть что-нибудь, лицо матери становилось мертвенно-бледным. Она резко обрывала его и надолго уходила из дому. А после, ночью, если ему случалось проснуться, он слышал ее плач – тихий, безысходный, до самой утренней зари. Однажды утром ее забрала карета «Скорой помощи» – что-то случилось с сердцем. И с той поры Алеша никогда об отце даже не заикался. Не по-детски самостоятельный, он понял, что здесь кроется какая-то тайна. Так разговоры об отце в семье стали запретной темой.
Но теперь, когда в их доме появился человек, который хорошо знал отца, его друг, Алешу словно прорвало. Вопрос следовал за вопросом: кто? когда? где?
– Погодь, погодь, Алеша, – взмолился Петухов. – Ты меня с дорожки хоть чаем угости.
– Извините, я сейчас! – метнулся Алеша к примусу.
А Василий Емельянович принялся тем временем выкладывать на широкий кухонный стол содержимое своего огромного портфеля: пакеты с колбасой, красную рыбу, зернистую икру в стеклянных банках, конфеты, шоколад, тонкие пластины темно-коричневого вяленого мяса, какие-то коробки и металлические банки с иностранными наклейками…
– Угощайся, сынок! У вас тут с харчами, поди, не густо. Оно и видно – больно ты худой, Алеша. Но – мосластый. Широка кость, как у бати. Ну, а то, что отощал, дело поправимое. Была бы стать крепка, да кровь – не прокисший квас…
Петухов пил чай вприкуску с рафинадом, изредка тихо крякая от удовольствия. Алеша к подаркам даже не притронулся – сидел, словно на иголках, с нетерпением ожидая, когда дорогой гость насытится, чтобы поговорить об отце.
– Спасибо, Алеша… Петухов достал папиросы.
– Закурить у тебя тут можно? Ну и добро…
Прикурив, Петухов надолго задумался, вздыхая и глядя на Алешу грустными глазами. Видимо, он что-то вспоминал. Затем Петухов начал тихо, не спеша:
– Бежали мы с твоим отцом с каторги вместе в пятнадцатом…
Алеша слушал, широко раскрыв глаза. Рассказ Петухова потряс юношу. Он – сын графа Владимира Воронцова-Вельяминова! Его отец – подполковник царской армии! Каторга… Побег… Якутия и Колыма… Восточно-Сибирское море… Американский коммерсант Олаф Свенсон… Старатели… Золото…
51 
