119 
Проснулся он от шума и острой боли во всем теле. Вокруг толпились люди, размахивали палками, кричали. Это были рыбаки, которые бросились в погоню за обидчиком, как только узнали, что он съел всю рыбу и выпил все вино у их товарищей.
И вот, проходя мимо беседки, люди услышали громкий храп, при бледном утреннем свете разглядели спящего в беседке мальчика. Смекнув, что это и есть обидчик, рыбаки, чей гнев поднялся до небес, закричали и принялись колотить Аи Ху.
Вдруг к ним подошел молодой человек в одежде студента.
— Извините, почтенные, за что вы колотите этого молодца? Что он сделал? Простите его ради меня.
Студент поклонился.
— Мальчишка съел ужин у наших товарищей. Разве это не бесчинство! Но так и быть, раз вы просите, мы его прощаем.
Когда рыбаки разошлись, студент обернулся к Аи Ху. Тот продолжал молча лежать, после встал, тряхнул головой и проговорил:
— Простите, мне стыдно. Я в самом деле виноват.
Аи Ху без прикрас, без утайки рассказал все, как было, студенту.
Надобно вам знать, что мальчик студенту понравился. Он спросил, как его зовут и куда он направляется.
Сам Ши Цзюнь, так звали студента, направлялся в Сянъинь, к дядюшке Цзиню, чтобы познакомиться с его замечательными сочинениями и поучиться у него. Об этом он и сказал Аи Ху.
— Раз у вас дела, не задерживайтесь, — ответил мальчик, — встретимся в другой раз.
На том они и распрощались…
Ши Цяо, отец Ши Цзюня, был некогда начальником уезда, но потом ослеп, вышел в отставку и поселился в деревне. В свое время он побратался с бывшим начальником военного ведомства Цзинь Хуэем, которого лишили должности за то, что он рассказал всю правду про Сянъянского князя, и с Бан-цзе, новым правителем округа Чанша. У Цзинь Хуэя была дочь, и Ши Цяо задумал женить на ней своего сына. Вот он и отправил его к своему другу под тем предлогом, что юноше полезно поучиться у такого умудренного познаниями человека, каким был Цзинь Хуэй.
В один прекрасный день Ши Цзюнь добрался до уезда Сянъинь, у моста Девяти бессмертных[70] расспросил прохожих, где живет Цзинь Хуэй, и вскоре был у него дома. Величественная осанка, скромные манеры и глубокие познания юноши не оставили хозяина равнодушным. Он прочел письмо, переданное Ши Цзюнем, и спросил:
— Ваш батюшка, наверное, стал лучше видеть? Иначе как бы он написал письмо?
Ши Цзюнь с поклоном отвечал:
— Батюшка может лишь отличить свет от тьмы. А письмо я с его слов записал. Будьте же снисходительны, если в нем что не так.
За обедом Цзинь Хуэй расспросил юношу, какие книги он читал, остался доволен его ответами, отвел юношу в кабинет отдыхать, а сам отправился к жене во внутренние покои.
Если вам интересно знать, о чем повел он разговор с женой, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Неразумный Цзинь Цзянь прячет белую яшмовую шпильку. Неосторожная Цзя-хуэй теряет золотую подвеску
Итак, придя к жене, госпоже Хэ, Цзинь Хуэй стал на все лады расхваливать племянника.
Жена сразу догадалась, куда клонит муж, но не подала виду и спросила:
— А зачем он к нам пожаловал?
— Отец вроде бы прислал его ко мне учиться, но я думаю, он собирается посватать нашу дочь! Торопиться с этим я не буду. Пусть поживет у нас. Окажется достойным, тогда поговорим.
Супруги и не подозревали, что их подслушивает Цзя-хуэй, доверенная служанка господской дочки.
Цзя хурй бросилась в покои барышни и, лукаво улыбаясь, сказала:
— Великая радость ждет вас, госпожа!
— Какая еще радость? — удивилась Му-дань.
— Я слышала, как разговаривали ваши отец с матерью. Они хотят выдать вас за господина Ши Цзюня. Ваш отец сказал, что он ученый и собой хорош.
— Что за шутки, скверная девчонка! Право, с каждым днем ты все глупеешь и глупеешь.
Цзя-хуэй покраснела и молча пошла к себе, недоумевая, отчего барышня рассердилась. Ведь они друг друга понимают как родные сестры. В чем же дело? А, все ясно! Говорят, будто талант и красота несовместимы. Горя от любопытства, служанка пробралась в кабинет, где в это время как раз был Ши Цзюнь. «Да, недаром господин его расхваливал. Хорош собой на редкость. Надо сделать так, чтобы они с барышней увиделись». Служанка вернулась к себе, достала шелковый платочек и написала на нем кистью: «Утки, я слышу, кричат на реке предо мной.[71] Селезень с уткой слетелись на остров речной».[72]
70
…у моста Девяти бессмертных… — Как рассказывает старинная легенда, у некоего жителя провинции Фуцзянь было девять сыновей. Старший был хром, а остальные слепы. Отец решил убить их всех, но мать поручила одному человеку отвести их подальше в горы и оставить там. Так сыновья превратились в девять отшельников, пытающихся достичь бессмертия. Потом они сели верхом на красных карпов и исчезли. Когда император У-ди построил в Фуцзяни чудесный дворец, в девятый день девятой луны все девять братьев-бессмертных явились туда на пир (это было будто бы в 125 г. н. э.), чтобы показать государю всякие чудеса. Старший взял со стола золотую чашу, заставил ее летать по воздуху и опуститься в озеро, по мановению второго зацвели вдруг лотосы, третий поднялся в воздух, подлетел к отвесной скале и начертал на ней иероглифы и т. д.
71
«Утки, я слышу, кричат на реке предо мой. // Селезень с уткой слетелись на остров речной» — строки из первого стихотворения древнекитайской «Книги песен» («Шицзин»), в которую вошли народные лирические песни и ритуальные песнопения (гимны, оды). «Шицзин» был канонизирован конфуцианцами, и его учили наизусть все грамотные люди. Первое стихотворение условно называют «Встреча невесты»; за приведенным двустишием следовали слова: «Тихая, скромная, милая девушка ты; будешь супругу ты доброй, согласной женой»; именно на смысл, заключенный в этих последующих строках, и хотела намекнуть служанка Цзя-хуэй. Юноша — слуга Ши Цзюня, решив блеснуть своей образованностью, написал потом на платочке именно эти, следующие за первыми строки.
72
Перевод А. Штукина.
119 
