30 
— Ладно, — ответил Пан Юй, стараясь скрыть овладевшее им беспокойство. — Велю своему храбрецу Сян Фу перехватить на дороге этого Бао-гуна и покончить с ним.
Пан Юй велел тотчас позвать Сян Фу.
Стоявший под окном Чжань Чжао все слышал. Он украдкой заглянул в зал и увидел рослого малого, с виду настоящего храбреца:
— Сможешь ты убить человека? — спросил его Пан Юй.
Сян Фу ответил, что сможет, и вышел вместе с Цзян Ванем. Вдруг он остановился.
— Шляпа улетела, — и побежал ее поднимать.
— И как далеко! — удивился правитель округа.
— Должно быть, за ветку зацепилась.
Прошли еще несколько шагов, и шляпа снова улетела!
Наконец добрались до ворот. Цзян Вань сел в паланкин, Сян Фу — на коня, и оба направились в ямынь.
А знаете, почему у Сян Фу дважды слетала шляпа? Это Чжань Чжао его испытывал, дважды сбивал с него шляпу, но Сян Фу ничего не заподозрил. Из этого Чжань Чжао заключил, что малый глуповат и можно его не бояться.
Из следующей главы вы узнаете о том, что случилось дальше.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В Аньпинчжэне «пять мышей» совершают справедливое дело. В Мяоцзяцзи двое благородных делят серебро
Уже наступила пятая стража, когда Чжань Чжао выбрался из сада и пришел домой. Он потихоньку прокрался в комнату, лег спать, а с самого утра отправился к ямыню посмотреть, что там происходит.
У ворот ямыня был привязан вороной конь, неподалеку сидел на циновке здоровенный парень, с хлыстом, в котором Чжань Чжао сразу признал Сян Фу.
Как только Сян Фу вскочил в седло и поскакал, Чжань Чжао бегом пустился за ним и бежал, пока Сян Фу не остановил коня, до самого Аньпинчжэня. Здесь он вслед за Сян Фу вошел в кабачок, стоявший слева от дороги, и занял столик у северной стены. Сян Фу сел у южной.
Чжань Чжао уже успел осушить несколько чашек вина, как вдруг у западной стены заметил старика, сидевшего неподвижно, словно изваяние. Вскоре появился еще один посетитель: совсем молодой военный, с виду умный и проницательный.
— Брат Бай! — воскликнул Сян Фу, вскочив со своего места, — давненько мы с тобою не встречались.
— Да, брат Сян, давненько, — откликнулся военный, отвечая на приветствие.
— Целых три года, — продолжал Сян Фу. — Никак не соберусь навестить твоего батюшку. А брат как поживает?
Военный нахмурился и ответил со вздохом:
— Мой брат покинул этот мир.
— Ну и дела! — вскричал Сян Фу. — А какой был человек! Жаль, очень жаль!
А молодой военный, да будет вам известно, был не кто иной, как Бай Юй-тан, один из пяти справедливых, по прозвищу Золотоволосая Мышь.
Пока они беседовали с Сян Фу, в кабачок, плача и причитая, вошел тощий старик в рубище.
Бай Юй-тан подошел к нему:
— Что за беда стряслась с вами, почтенный?
— Ох, господин, тяжко говорить об этом! — воскликнул старик. — Я задолжал хозяину, и в счет долга он требует у меня дочь. Ни мольбы, ни слезы не помогли! Затупитесь за меня, господин!
— Сколько ты задолжал? — спросил Бай Юй-тан.
Тут в разговор вмешался старик, сидевший у западной стены.
— Он занял у меня пять лян, за три года набежали проценты, всего получилось тридцать пять лян.
— На пять лян — тридцать лян процентов?! Неплохо! — холодно усмехнувшись, сказал Бай Юй-тан и обратился к слуге: — Отвесь тридцать пять лян! — Затем повернулся к старику, сидевшему за столом. — У вас есть долговая расписка?
— Есть, есть! — засуетился старик. Он вытащил из-за пазухи бумагу, отдал ее Бай Юй-тану, а взамен получил серебро.
— Не выпьете ли со мной чашечку вина, почтенный? — окликнул Чжань Чжао старика в рубище, когда тот направился к выходу.
Старик долго отказывался, но потом принял приглашение.
— Что за человек сидит у западной стены, тот, с которым вы сейчас толковали? — спросил Чжань Чжао.
— Это Мяо Сю из селения Мяоцзяцзи. Делает все, что ему заблагорассудится: обижает соседей, берет двойные проценты. И все потому, что сын его Мяо Хэн-и служит в ямыне правителя округа. Вот я и попался к нему в сети.
Немного погодя Чжань Чжао расплатился и покинул кабачок.
Вечером он переоделся и пробрался в усадьбу Мяоцзяцзи. Гостиная была ярко освещена. Храбрец притаился под окном и стал слушать.
Мяо Сю разговаривал со своим сыном.
— Откуда у тебя столько денег? Я вот старый долг и то с каким трудом вернул, а ведь всего тридцать пять лян.
30 
