Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
35 
– Ах, что вы со мной делаете... – прошептала она, глядя в потолок и смущенно улыбаясь. – Стыд какой...
Гукасян откровенно хохотнул, поглаживая ее груди. Прошелся по талии жесткими ладонями, сминая юбку, долго гладил ниже талии, запустил ладонь в трусики, надолго застыл, только пальцы шевелились без всякой фантазии.
Первобытный тип, подумала Марина. Скучища...
– Мне лечь или как? – спросила она, надеясь переломить скуку.
Гукасян положил ладони ей на плечи и недвусмысленно надавил. Марина сговорчиво опустилась перед ним на колени. У ее лица щелкнула тяжелая серебряная пряжка ремня с каким-то экзотическим орнаментом. Она умело заправила в рот напрягшуюся плоть и приступила к делу.
– Эй, эй, Катя! – сдавленным голосом торопливо бросил Гукасян. – Не хулигань!
Она вопросительно подняла глаза.
– Вот этих фокусов не надо, – сказал Гукасян, запуская пальцы ей в волосы. – Не части, давай как следует – с толком, с расстановкой…
Гурман попался, сердито подумала Марина, медленно водя языком вокруг чувствительных мест. Подавай ему неземное удовольствие в придачу к неплохим деньгам...
Но ничего не поделаешь, козыри были не у нее, и она добросовестно трудилась по полной программе. Облегченно вздохнула про себя, почувствовав, как мужское тело начали, наконец, сотрясать спазмы, возвещающие приближение финала. Держа ее за волосы обеими пятернями, Гукасян размеренными рывками раскачивал голову Марины вперед-назад, пока не замер.
Сноровисто проглотив все, Марина выпрямилась, мимолетным движением отерла рот и подождала, когда партнер вернется из мира неземных удовольствий в суровую реальность. Преспокойно осведомилась с вежливой улыбкой:
– Что-нибудь еще?
– Довольно пока, – сказал Гукасян, неуклюже приводя себя в порядок. – Ладно, сдала экзамен...
Аккуратно застегнув блузку и поправив волосы, Марина сказала:
– Я так понимаю, выдержала испытание? Мне самой можно пройти в номер, или вы проводите?
Гукасян вновь выглядел печальным, удрученным. Вернувшись за стол, он уселся и протянул:
– Кругом чистоган, меркантильность...
– Бывает, – сказала Марина, усаживаясь напротив. – А чего же вы хотели, дорогой мой? Что я влюблюсь в вас внезапно и беззаветно?
– Романтики хочется, человеческого тепла...
Марина прищурилась.
– Вы что, всерьез полагаете, будто у девушки, которую вы бесцеремонно поставили на коленки и сунули ей конец в рот, моментально возникнут к вам романтические чувства? Не придуривайтесь...
Гукасян меланхолично покосился на нее.
– А если я обижусь и не пущу вас в номер?
– Я вас пристукну, – обворожительно улыбаясь, сказала Марина. – Голыми руками. Заберу ключ, запру вас снаружи и пойду в номер. У меня будет достаточно времени, прежде чем ваши гориллы вас обнаружат...
– Я пошутил.
– Я тоже.
– Знаете, а вы мне нравитесь, – сказал Гукасян.
– Здорово! – сказала Марина. – Свидание назначать будете? Лучше всего у какого-нибудь старинного памятника, я тут у вас видела парочку, есть вполне приличные...
– Я не об этом. Серьезно, нравитесь. В вас есть способность к разумному компромиссу, отличающая толковых людей.
– А уж ваши мужские достоинства... Я восхищена.
– Бросьте, – сказал Гукасян серьезно и устало. – Я в самом деле никогда не понимал, почему в эти игры лезут очаровательные девушки. Вам бы надежно встать за крепким мужским плечом...
– Вы, наверное, не слышали... В мире вторую сотню лет бушует женское равноправие, – съязвила Марина.
– И зря, по-моему, – убежденно сказал Гукасян. – Вот что… Я вас сейчас отведу в номер, быстренько сделайте свои дела и выметайтесь. Лучше бы вам вообще убраться из этого города. Вокруг и так три дня отираются какие-то личности, которых не было в прежних привычных раскладах. Пытаются вынюхивать, задавать вопросы...
– Вот как? – спокойно сказала Марина. – Вы здесь хозяин, или как?
– Я же говорю – новые личности! Это мне и не нравится – когда трещат по швам устоявшиеся порядки и расклады. В конце концов, ни ваша тысяча долларов, ни ваши умелые губки не стоят того, чтобы из-за них рисковать налаженным делом...
– Вас крепко достают? – прищурилась Марина.
– Не сказал бы. Но шляются вокруг и задают вопросы.
– О Тимофее?
– Да. А что я могу сказать? Он мне хорошо платил за комфорт и конфиденциальность, вот и все. Моя гостиница для того и существует. Но я никогда не лезу в дела гостей. А сейчас, такое впечатление, меня туда затягивают...
35 
