23 
– Ну почему? Есть более приятные, взять королеву Марго...
– Спасибо, шевалье...
– Я серьезно.
– И все же ты романтик,– фыркнула Мадлен.– Сирил, большую часть жизни я – напористая и неутомимая журналистка, робот в юбке...
– Успокойся,– сказал Мазур.– Я и не собираюсь в тебя влюбляться, так что... ох! Это обязательно – так щипаться?
– Да, не романтик...
– Какой есть. Но должен заметить, что ты временами – чертовски приятный робот.
– Боже мой,– грустно вздохнула Мадлен, вставая с постели.– Мне иногда кажется, что меня крупно разыграли. Ну не похож ты на русского! Обычный, остроумный, раскованный парень...
– Ну что поделать,– сказал Мазур.– Нет у меня балалайки. А русские – они разные. Если ты не знала. Слушай... У нас есть что-то, хотя бы отдаленно напоминающее будущее?
– Романтик...
– Я же сказал – отдаленно напоминающее...
– Не знаю,– серьезно сказала Мадлен, застегивая блузку.– Мне по душе та самая варварская неискушенность, ты милый парень... Я бы согласилась с тобой дружить и дальше... при условии, что ты не станешь забивать себе голову романтикой. Понимаешь, романтики я боюсь. Она совершенно не гармонирует с нашим веком... Тебя устраивает такая мимолетная подруга, циничная и прагматичная?
– Вполне.
– Хорошо подумал?
– Ага.
– Вот только как нам все устроить на будущее? Ты отчаянно храбришься и заверяешь, что у вас настали другие времена... но я-то знаю, милый, что ты можешь нарваться на неприятности...
– Глупости,– сказал Мазур.– У меня отличные отношения с капитаном, в город иногда хожу один... Скажи, где я могу тебя найти,– и проблема снимется.
– Вот визитная карточка. Только сначала обязательно позвони...
– Я понятливый,– сказал Мазур.– Разумеется, позвоню. Я ж понимаю, что эту очаровательную комнатку ты не ради меня сняла и не сегодня... И в твою личную жизнь лезть не собираюсь.
– Милый, ты – само совершенство... Пошли?
Выходя вслед за ней на тихую улочку, Мазур ощутил смесь самых разнообразных чувств – от ублаженного мужского самолюбия (а все-таки хорошо!) до жгучего любопытства: неужели так и не кинутся наперерез хмурые типы в нахлобученных на лоб шляпах?
Не кинулись. Пуста была улочка. Даже полицейский куда-то запропастился.
– Тебя подвезти? – спросила Мадлен.
– Нет, спасибо,– сказал Мазур.– Пройдусь еще по городу. Скоро нам опять в море, хочется по твердой земле как следует побродить.
– Ну что ж... Звони.
Мадлен чмокнула его в щеку, села за руль, и «джип» лихо рванул с места. На взгляд Мазура, прощание получилось несколько суховатое, но так уж, видимо, у буржуев полагается. Ну и ладно, не влюбленный мальчишка, в самом-то деле. Справедливости ради следует признать, что приключение получилось по-настоящему захватывающее, так что не будем требовать от жизни слишком многого, не ждешь же ты, чтобы она в тебя влюбилась со всем пылом, в Союз с тобой запросилась, чтобы вступить там в партию и поднимать Нечерноземье?
«Ирина»,– с запоздалым раскаянием вспомнил он. Но тут же успокоился – Мадлен, это, знаете ли, совсем другое. Это, говоря суконно, выполнение задания командования, и не более того. А Ирина есть Ирина, волнующая, желанная, капризная и ветреная адмиральская дочка, пусть даже в некотором смысле и боевой товарищ – как-никак шифровальщица в одном с ним звании, о чем большая часть экипажа понятия не имеет...
Он не спеша брел вдоль кромки тротуара, вновь прокручивая в памяти кое-какие сцены только что закончившегося свидания, те самые, которые особенно хотелось повторить. Один записной ходок с улыбочками и подмигиваньями рассказывал, что не только женщины нас таким вот образом, но и мужики их примерно так же...
– Месье! – и на него обрушилась длиннющая тирада на языке Гюго и Фантомаса.
Мазур повернулся в ту сторону, медленно освобождаясь от сладких видений. Какой-то хрен импортный, лысенький пузан в шортах и пестрой гавайке, аж подпрыгивал от нетерпения, махая у Мазура перед носом планом города и тараторя что-то на мове лягушатников. Рядом с ним угрюмо торчал второй, повыше, с гораздо более пышной шевелюрой, но одетый столь же легкомысленно. Оба были нагружены рюкзаками – свеженькие туристы, надо полагать, пилигримы... Мазур, любовник великолепной француженки, любил сейчас весь мир, а потому охотно остановился, поскреб в затылке:
– Нон парле франсе... Ду ю спик инглиш?
– О, немного! – обрадованно воскликнул толстяк.– Мистер, вы мне можете показать на этом чертовом листе, где тут есть порт... порт...
23 
