55 
Реакция спасла: когда нечто похожее на широкую черную молнию вдруг рванулось к нему из дыры, Мазур что есть мочи оттолкнулся пятками от дна, взмыл над красным поплавком, поджал ноги, по всем правилам крутнулся, меняя уровень... Выхватил паранг.
Плоская трехметровая рыбина, смахивавшая на огромного угря, пронеслась мимо, развернулась, по-змеиному свившись в кольцо, вытянулась во всю длину. Мазур выставил паранг, заслоняясь широким лезвием. Он даже не успел испугаться, а потом стало некогда...
Мурена стояла над дном метрах в пяти от него, открыв узкую пасть, усаженную ножевидными зубьями, чуть заметно пошевеливая плавниками. Мазур ждал, прогоняя страх. Бить нужно в голову, в пасть, в глаза – кожа у этой твари чертовски прочная, ножу поддается плохо. Сволочь Гурбачан, все ясно...
Бросится? Нет, мурена вдруг неуловимо изогнулась и, словно на реактивной тяге, исчезла с глаз, ушла на глубину. В подобных случаях принято говорить, что человек облегченно перевел дыхание, но Мазур эту процедуру проделать не мог, подчиняясь строгим правилам своего дыхания...
Если верить инструкторам – а верить им следует безусловно,– мурена не вернется. Не в ее стиле затевать драку с крупным противником на открытой воде. Эта милая рыбка с мощными челюстями – любитель неожиданно атаковать из засады, чтобы с маху нанести жуткую рану, ошеломить жертву, закрепить успех. Столкнувшись с отпором или промахнувшись, уберется от греха, отправится искать добычу полегче...
Как ни успокаивал себя Мазур вдолбленными в голову поучениями специалистов по тропическим морям, на душе было неспокойно. В конце-то концов, с исключениями из правил можно столкнуться повсюду, о чем бы ни шла речь. Мурена может оказаться какой-то неправильной, нетипичной, возьмет да и вернется из упрямства или по гнусности характера...
Так что он вертел головой беспрестанно, возвращаясь к алому поплавку. Поразмыслив, распорол резиновый мешок концом лезвия. Внутри обнаружилась самая что ни на есть прозаическая, тронутая ржавчиной железяка непонятного происхождения, но очень увесистая. И два аккуратных пакета величиной с кирпич, плотно замотанных в целлофан, перевязанных прозрачным скотчем.
Но все они оказались довольно легкими, килограмма по два каждый. Сквозь мутный целлофан просматривалось белесое содержимое. Не колеблясь, Мазур вспорол лезвием пакет. Поковырялся в нем кончиком паранга...
Поднялась белая муть, словно он ковырнул пальцем в коробке с зубным порошком. Пакет был плотно набит чем-то сыпучим, белым, спрессованным...
С подобным Мазур был знаком чисто теоретически, но не особенно и хитрые умозаключения тут требовались. Что это может быть за порошок, который кто-то потихоньку притопил в море, а кучка крайне подозрительных, несомненно криминальных типов азартно пытается извлечь? Не мука, не мел и не тальк... Наркотик. Руку на отсечение, наркотик. Вот он какой в натуре, оказывается...
Говорят, стоит такая поклажа невероятно дорого. В валюте, понятно. Говорят еще, что промышляющий этим народ не любит оставлять свидетелей... Да мало ли ужасов рассказывают?
Следовало в темпе продумать план действий. Гарантий никаких. Вполне может случиться, что тем, на судне, и впрямь окажется небесполезным на будущее хваткий парень вроде Мазура, каким он им видится,– субъект бродячий, беспаспортный, опасающийся властей, зато имеющий нехилые навыки обращения с аквалангом. Контрабандистам и наркоторговцам, надо полагать, тоже необходим приток свежих кадров...
Но может обернуться и похуже. В том случае, если им не нужен человек на замену индийцу. Если они, допустим, собираются навсегда убраться из этих мест и не связываться более с такими вот операциями. Болван-ныряльщик привязывает все три мешка к тросу, груз поднимают на борт, затем славно потрудившийся бродяга получает в голову парочку пуль из надежного английского карабина и отправляется на дно – без документов, без каких-либо пожитков, позволяющих его опознать. Рыбы и крабы быстренько разделаются с нежданным подарком. Вариант: если они люди особо хозяйственные, поднимут на борт, чтобы не пропал дыхательный аппарат, который еще можно выгодно пристроить. А далее – все то же самое. Неопознанный труп за бортом.
И вообще, пора уходить. Самое время.
Он обрубил два канатика, распоров предварительно резиновые поплавки, зажал в левой руке оба и, не выпуская из правой паранг, поплыл обратно, иногда задевая мешками за дно и поднимая легонькие облачка мути. Третий мешок остался на дне в целости и сохранности. План уже сложился в голове...
55 
