144 
И, демонстративно заткнув пальцами уши, уткнулась в книгу. Вздохнув, Мазур закончил с «браунингом» и взялся за второй.
Как давно продекларировано, умный человек прячет лист в лесу. А сеньориту из общества и двух заграничных дипломатов, о чем не знал Честертон, надежнее всего спрятать в дорогом тихом борделе. Мало кто догадается с ходу, что именно в этом месте спрячутся в с е т р о е. Мужчина, еще куда ни шло, будь он хоть иностранный атташе, но надо обладать особенно вывихнутым мышлением, чтобы предположить, будто данный субъект потащит с собой в это заведение приличную девушку, а она согласится.
Учитывая, что за двое с половиной суток их здесь так и не побеспокоили шпики, линия поведения была выбрана верно. Правда, Ольга предосторожности ради предварительно разорилась на черный парик и очки с дымчатыми стеклами, всерьез сетуя на свою горькую участь: опасалась попасться на глаза кому-то из многочисленных знакомых, ибо случайности порой сталкивают людей совершенно непредсказуемо...
Впрочем, принятые ею предосторожности были для этого заведения, притаившегося посреди тенистого садика, вполне рутинной практикой. Мазур вынужден был признать, что до приезда в Санта-Кроче совершенно не понимал разницы между простым борделем и очень дорогим. Черт его знает, как там обстояло с первой разновидностью, не бывал, но вот вторая походила скорее на Академию наук: никто не брякал на рояле пошлые куплетики, не было ни толкотни, ни шума, по коридорам не шмыгали порочные девицы неглиже. Жизнь здесь шла оживленная, но в коридорах стояла такая тишина, а клиенты и персонал сталкивались друг с другом вне соответствующих комнат так редко, что здание порой казалось вымершим. Особенно это касалось того крыла, где они заняли пару небольших квартирок: предназначались они для гостей обоего пола, жаждавших телесных отдохновений на пару дней или недель, а вот огласки не жаждавших совершенно по причине высокого положения в обществе, ревнивых половин, а то и весьма специфического характера развлечений. Деньги здесь драли солидные, зато честно обеспечивали конфиденциальность и анонимность, этого у них не отнимешь.
Управившись со вторым «браунингом», Мазур промолвил в пространство:
– Одно меня смущает: откуда бы это приличным сеньоритам из высшего общества знать о существовании таких вот местечек?
– Все-таки ты безнадежно старомоден, – вздохнула Ольга, не отрываясь от романа. – На дворе, позволь напомнить, двадцатый век, собственно, уже почти что двадцать первый, к тому же, смею тебя заверить, барышни из общества и сто лет назад были прекрасно информированы насчет вещей, о которых в обществе не говорят. Надо бы тебе прочитать записки графини Сильвитуш – была такая фрейлина при дворе последнего бразильского императора... Просто считалось, что юные сеньориты предельно наивны и закоснели в непорочном невежестве, – вот они и не старались никого разубеждать... А вообще ты роковым образом действуешь на мою нравственность. Отец, увидев меня в таком вот местечке, собственноручно пристрелил бы, а о дедушке я и думать боюсь...
– Наоборот, следует гордиться, – сказал Мазур.
– Это чем это?
– Да тем, что ты здесь – единственная особа, которой утром не суют под подушку деньги...
– Вот еще! Проститутки тоже, надо полагать, влюблялись и не всегда брали деньги...
– Это ты из романов вычитала?
– Ну, вообще-то да... – призналась Ольга. Отложила роман, перевернулась на спину и приняла позу, исполненную на сей раз уже умышленной эротики. – Гордиться следует другим: я, наверное, самая неискушенная из тех, что ублажали мужчин на этой вековой постели... Как думаешь? По сравнению с профессионалками...
Она смотрела невиннейшим взглядом, но парой небрежных, якобы случайных движений привела футболку в такое состояние, что скудная одежка частью обтягивала, а частью не скрывала. Мазур, поняв это совершенно правильно, встал из-за стола.
И выругался про себя вовсе уж вульгарно, услышав тройной стук Кацубы. Ольга живехонько приняла вполне пристойную позу, Мазур, все еще ругаясь, поплелся открывать.
Подполковник распространял флюиды удрученности на десять метров вокруг, даже не стоило спрашивать об исходе его вылазки. Он прошел к столу, осторожно отставил двумя пальцами жестяночку с ружейным маслом, положил свою шляпу подальше, чтобы не испачкать. Глядя в стол, пожал плечами:
– Ничего. Отыскал шустрого парнишку, дал ему денег и послал справиться, нет ли груза на имя коммодора Савельева или мое. Шустрик вернулся ни с чем. Никто и не слышал о таких грузах. Хорошо еще, за ним не следили на обратном пути, уж в этом-то можно быть уверенным...
144 
