Особенно,... 
100 
— Ты с ним все еще трахаешься?
— Нет! По крайней мере, не в прошедшую ночь.
— И чья это идея — обойтись без постели, твоя или его?
— Моя, — несчастным голосом произнесла Памела.
— Ох, ну-ну! Да ты в него совсем втюрилась! Умоляю, только не говори мне, что ты его наняла для того, чтобы он был рядышком и чтобы ты могла постоянно терзаться, глядя на него. Это становится похожим на либретто плохой оперы, Памми!
— Ничего подобного. Я его наняла — и его сучку сестру, — потому что их помощь мне на пользу.
— Так эта красавица — та еще штучка?
Памела улыбнулась. Она знала, как отвлечь Вернель и заставить ее сменить тему; и это сработало.
— Она просто кошмар! Надменная, стервозная, в общем, страдает комплексом богини. Тебе бы она понравилась.
— Дразнишься? — усмехнулась Вернель. — У тебя это хорошо получается.
— Мне и дизайнерское дело хорошо дается. И то, что я наняла Фебуса и Диану, избавило меня от давления Эдди! Теперь вместо чего-то чудовищно вульгарного я могу создать по-настоящему хорошую вещь. Эдди просто безумно увлекся Дианой. Стоит ей улыбнуться или, наоборот, надуть губки — и он тут же меняет мнение.
— А ты, конечно, дала ей инструкции о том, чего должен хотеть Эдди? — спросила Вернель.
— Конечно! — соврала Памела.
Снова соврала. Нет смысла говорить Артемиде, что ей следовало бы делать. Памеле просто повезло, что богиня обладала блестящим, хотя и несколько экстравагантным вкусом.
— Ну а чем еще занимается твой красивый треножник, кроме как болтается рядом с мужественным видом?
— Он не мой. И он работает с архитектором над проектом купален. Мне действительно очень интересно узнать так много о… — Ее прервал стук в дверь. — Погоди-ка, кто-то пришел.
— Памела? — с легкостью проник сквозь дверь низкий голос Аполлона. — Мне нужна твоя помощь.
— Ух… Вернель, мне надо идти.
— Ладно, позвони попозже. И помни, не слишком углубляйся в анализ! И будь поосторожней.
Памела буркнула что-то вроде «до свидания» и закрыла крышку маленького телефона, прежде чем приоткрыть дверь. Один взгляд на Аполлона — и дверь распахнулась во всю ширь, вместе с глазами Памелы. Аполлон был обнажен до талии. Его волосы были невероятно растрепаны, а подбородок и щеки залиты кровью.
— Ох, боже мой! Что ты натворил?
— Я брился, — сообщил он. — А теперь истекаю кровью.
— Входи!
Она втащила его в комнату и захлопнула дверь. Аполлон был очень бледен. Памела покачала головой и показала ему на стул.
— Садись, пока не свалился в обморок. Ты не слишком хорошо выглядишь.
Аполлон упал на стул. Потом коснулся рукой щеки, посмотрел на окровавленные пальцы — и судорожно сглотнул.
— Это же моя кровь… — пробормотал он.
Памела нахмурилась.
— Ну да, твоя. Похоже на то, что ты вообще ни разу в жизни не порезался при бритье.
Она быстро направилась в ванную комнату, чтобы взять влажные салфетки, но на пороге оглянулась через плечо.
— А ты что, раньше никогда не брился?
Он напряженно покачал головой.
— Нет.
Памела вернулась в комнату с салфетками, вспомнив лишь теперь, какой гладкой была его кожа в то утро, когда они вместе проснулись в постели.
— Ты действительно вообще никогда не брился?
— Мне не нужно было. У меня никогда не росла борода.
Памела наклонилась и внимательно осмотрела его лицо, легонько прикоснувшись к щеке.
— Ну, на самом деле ничего тут страшного нет. Просто несколько маленьких царапин. Кожа на лице всегда сильно кровоточит.
— Я не знал, — ответил он, еще сильнее заливаясь бледностью.
Памела выпрямилась.
— А что, собственной крови ты тоже никогда не видел?
— Нет… — Аполлон нахмурился. — То есть да. У меня никогда не шла кровь.
Памела открыла рот — и снова закрыла. Он бог. Боги не умирают, так что вполне логично было бы предположить, что и крови они тоже не теряют. Она просто не знала, что тут можно сказать. Но прежде чем она сумела подыскать достаточно умный ответ, в дверь снова дважды стукнули, и кто-то тихо позвал Памелу по имени.
— Подожди, — сказала она Аполлону, направляясь к двери. — Кто там?
— Это я! — прошипели снаружи.
— Артемида? — удивленно воскликнула Памела, открывая дверь.
Богиня, снова в короткой тунике, ворвалась в комнату. Выглядела она как ожившая героиня древнегреческой трагедии — одну руку она драматически протянула вперед, второй держалась за горло.
100 
