152 
– С мушкетом сможет каждый дурак… – сказал Бони. – Тем более с соответствующим. А вот у нас в Скатуре лет через пятьсот после Шторма ухайдакали такого же дядю, когда он приперся на выгон и стал ловить коров. И ухайдакали простыми деревенскими средствами, какие были под рукой. Старики рассказывали.
– А ты скелет видел? – фыркнула Мара.
– Нет, конечно. Но место, где его закопали, всякий в деревне знал. Так и звалось – Великаний Лужок.
– А вашим пращурам с молодого вина не привиделось?
– Возможно, и не привиделось, – заступился Леверлин. – Вряд ли такой верзила был один на всем белом свете… Меня другое смущает: неужели ваши пращуры смогли его прикончить цепами и вилами?
Бони ухмыльнулся:
– По правде говоря, наши ему приволокли чан вина, куда заранее намешали волчьей красавки… Тут же околел, не допивши.
– Ладно, естествоиспытатели, едем дальше, – сказал Сварог. – Если начнем устраивать научные диспуты вокруг каждой находки – надолго задержимся…
– Командир, а вот это – находка или вовсе наоборот? – Шедарис произнес это внешне спокойным, безжизненным голосом, он застыл на коне в неудобной позе, ладонь медленно-медленно ползла к седельной кобуре. – Вон они, от солнца заходят…
Сварог поднял голову. С стороны солнца по небу надвигалось журавлиным клином десятка полтора округлых предметов, и за ними, немного отставая, скользили по земле их тени. Предметы были огромны – если шли на приличной высоте или с человека ростом – если держались невысоко. Прикинув, Сварог пришел к выводу, что верно второе.
За спиной у него глухо клацнул затвор пулемета.
– Не стрелять, – сказал он яростным шепотом.
Больше всего они походили даже не на отсеченные головы, существовавшие сами по себе, – на гигантские маски, зеленые, синие, грязно-белые. Но чудовищные подобия лиц выглядели живыми: они таращились выпученными глазищами, подмигивали, расплывались в гримасах, обнажая квадратные желтые зубы, высовывая широкие, алые, с закругленными концами языки, откровенно дразнились, пучили глаза, отчего на лбу возникали валики морщин, поводили широкими ушами, похожими на крылья летучих мышей, болтавшимися свободно, как разболтанная калитка на одной петле. С нечистью они не имели ничего общего – разве что вдруг отказало умение Сварога распознавать таковую. И он медлил, поглаживая обух топора.
Затылки у них, успел заметить Сварог, все же были, но головы выглядели сплющенными. Они кружили как-то лениво, недобро облизываясь, откровенно причмокивая с самым гнусным видом, пуча глаза. Казалось, это война нервов продолжается целую вечность, и Сварог не знал, чего он больше всего боится – то ли нечаянного выстрела кого-то из своих, то ли внезапной атаки, когда эти твари кинутся вниз и начнется беспорядочная свалка, которой невозможно будет управлять.
Хриплый, трубный голос оборвал немую сцену:
– Эй вы, предъявите подорожную!
– Это было настолько нелепо, что Сварог подавился идиотским смешком. Пересилил себя и громко ответил:
– А откуда мы знали, что здесь нужна подорожная?
Вверху раздался утробный гогот:
– Она тут и не нужна!
– Что же вы ее тогда требуете?
–А мы ее и не требуем, – заржала другая рожа. – Просто интересно стало – вдруг подорожная у вас есть?
– А девочки у них мя-аконькие, – подхватила третья. – Мясцо молоденькое…
– И лошади вкусные…
– Да и мужчины не старые, поглодать стоит…
Шедарис не выдержал, привстал на стременах и в сочных, выразительных словах описал все подробности расстройства пищеварения, каковое постигнет всякого, рискнувшего им пообедать. Головы дружно загоготали, дразнясь языками, и вдруг, словно вспугнутые воробьи, прянули вверх всей стаей с небывалой синхронностью, снова выстроились журавлиным клином и понеслись прочь, кувыркаясь в воздухе, ухая, визжа и хохоча. Сварог едва разжал пальцы, намертво впившиеся в топорище. Когда он успел выхватить Доран-ан-Тег из чехла?
– Странно, – сказала Мара. – Ну не испугались же они нас? Закрутись все по-настоящему, еще неизвестно, кто кого уделал бы.
– Может, они здесь вместо шутов, – сказал Сварог, убирая топор. – Или здешние юродивые именно таковы и есть…
Но сам он в такое верил плохо. И больше всего ему не понравилось, что первая же встреча с обитателями Хелльстада обернулась откровенной клоунадой. Такое не бывает без причины в местах, подобных Хелльстаду. Со змеей обстояло совсем иначе, она была страшная, но тупая, а эти рожи, несмотря на шутовское обличье, вовсе не выглядели примитивами…
152 
