45 
Мы невольно остановились. Грусть охватывает сердце.
— Что, друзья, жалко свой дом покидать? — спросил Капустин.
— Не жалко, а никогда не забудем его, Сашок! — ответил Зубровин.
Это была правда. Не забудем…
Прошла неделя, месяц, первый послевоенный месяц. За это время мы побывали в гостях у многих наших друзей — латышей и русских в Курземе. Гостили в Риге, где нас приняло командование. Побывали на родине у Озолса.
Вот уж где толстый Костя попел вволюшку «Сидели мы на крыше».
Эти дни были для меня особенно дороги. Я, Зина Якушина и Ефим Колтунов были приняты кандидатами в члены Коммунистической партии.
Сознание того, что я достоин приема в партию, было лучшей наградой за все, что пережито за семь месяцев пребывания в Курземе.
А еще через несколько дней Зубровин, Агеев, Капустин, Кондратьев и я стояли на Красной площади в Москве.
— Вот и расстаемся, — сказал Зубровин с грустью. — Тяжело все-таки, братцы! Сегодня ты, Виктор, уезжаешь на Украину, а завтра я — на Урал, Алексей — на Волгу, Сашок — на свой Алтай, а Володя остается в Москве-Разлетается наша семья!
— Не навсегда же, — сказал я. — Мы будем в гости приезжать друг к другу.
Товарищи проводили меня до вокзала. Когда поезд уже тронулся, я услышал:
— Виктор, не забудь на свадьбу позвать! — Это крикнул Зубровин.
— Есть, товарищ капитан! — Я помахал рукой.
…Еще через два дня поздней ночью я шагал со станции к дому.
Вот пруд, застывший, каким я знал его с детства и каким он казался в тихие летние ночи. Верб около него не было, — их срубили фашисты. Вместо верб на земле торчали низкие пни, но от них уже поднялись и стремились к небу тонкие лозинки — будущие вербы.
«Жизнь идет вперед», — подумал я, глядя на блестевшие при свете месяца листочки молодых лозинок.
Вот и родной дом… Я подошел к окошку и несмело постучал.
— Кто там?..
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Сквозь сон я слышу топот босых ног. Чувствую, меня кто-то тащит за ухо.
— Папа, по-р-ра!
Маленький Петрусь показывает рукой на репродуктор.
Я беру сына на руки, и мы подходим к календарю. Петрусь с радостным возгласом срывает календарный листок. Идет 33-й год Великой Октябрьской социалистической революции… В комнате раздается бой кремлевских курантов.
— С добрым утром, товарищи!
…Мне как корреспонденту газеты много приходится ездить и ходить. Всякий раз, когда путь идет через лес, я ощущаю приятное удовольствие. Вот и сейчас, направляясь к трактористам, работающим на правом берегу реки Северный Донец, я иду напрямик — лесом.
Люблю лес. Во все времена года он прекрасен.
Я слушаю тихий шум сосен, пение ветра в обнаженных ореховых кустах. И кажется порой, что вот-вот среди деревьев поднимутся, перепоясанные ремнями, с автоматами статные, мужественные, уверенные в своих силах люди — мои боевые друзья и скажут: «Отстукивай в Москву — задание выполнено».
…Много хлопот и дел у каждого из нас. Алексей Васильевич Агеев выращивает сеянцы для колхозных лесозащитных полос в своей деревне на Волге. Володя — москвич — работает с радиоаппаратом в разведке… в геологической разведке. Аппарат его записывает колебания земных слоев, по которым разведчики обнаруживают нефть. Николай Зубровин остался в армии, собирается поступать в академию. Строит новые дома в городах Эстонии Ефим Колтунов.
Казимир, прозванный Малым, и его двоюродный брат Саша Гайлис отслужили свой срок в рядах Советской Армии и возвратились домой. Казимир работает на суконной фабрике, Саша Гайлис в Добровольном обществе содействия Армии, Авиации и Флоту. Валкж учится в мореходном училище. Ян Залатис — мастер кожевенной фабрики. Леонид Петрович Гусак возглавлял сельский актив в родной деревне; сейчас он учится в трехгодичной сельскохозяйственной школе.
Бывший заместитель командира нашей группы толстый и добродушный Костя Озолс руководит одним из передовых рыболовецких колхозов Латвии. Я вспомнил нашу встречу с Константином Яковлевичем после четырех с лишним лет разлуки. С волнением набирал я номер телефона правления колхоза имени 9 мая. Мне ответили, что председатель будет в колхозе вечером. Я поспешил в рыбацкий поселок Мангалю.
Рассекая темную поверхность воды, к берегу приближается катер. Вот он причалил, и на берег сошли рыбаки. Среди них нетрудно было заметить широкоплечего мужчину в плаще. Он шел, немного переваливаясь с боку на бок, и вдруг удивленно воскликнул, радостно протягивая ко мне руки:
45 
