Особенно,... 
37 
Когда вдали показался Рокингем, Эмери объявил привал. Жоффре тяжело вздохнул. Из седельной сумки Эмери достал горсть драгоценностей. Широкий браслет, украшенный гранатами и обсидианом, он надел на левое запястье. Два ремня, инкрустированных бронзой, украсили обе его руки выше локтя. Он пристегнул широкую пряжку на поясной ремень. Взяв из рук Жоффре дорогой синий плащ, он накинул его на себя и закрепил на правом плече роскошной круглой заколкой, усыпанной драгоценными камнями. Нарядившись, как английский аристократ, Эмери продолжил путь через деревню к замку.
Крепость в Рокингеме существовала уже много поколений, и насыпь выглядела прочной и надежной, не то что жалкая куча земли среди зеленой рощи в Баддерсли. На насыпи был невысокий каменный форт, и Уильям Певерелл поспешно надстроил его, соорудив грозный каменный замок на берегах реки Уэлленд, но пока еще укрепления представляли собой по-прежнему деревянный палисад, да и большинство служебных помещений тоже было из дерева. Ниже по реке зажиточная деревня со спокойным достоинством воспринимала присутствие короля Англии.
Эмери и Жоффре, оставив стражу и коней под специально устроенным навесом, пешком пересекли переполненный людьми двор и подошли к башне. Эмери немного задержался, чтобы купить у лоточника два пирога со свининой, для себя и Жоффре. Когда они явятся к королю, их могут продержать в ожидании несколько часов, а он был голоден. Нашлась тут и торговка элем, и они поспешно осушили кувшинчик. Жоффре начал было заигрывать с дочерью торговки, но Эмери потащил его за собой.
Они поднялись по лестнице к башне, и стража их пропустила. Молодой лорд и его оруженосец очутились в огромном зале, где толпились придворные из свиты короля Вильгельма, представители ее мужской половины. Хотя королева и ее фрейлины прибыли вместе с королем, здесь их не было видно. Одним из первых, кого увидел Эмери среди толпы дворян, духовных лиц и купцов, был его кузен Эдвин, граф Мерсийский.
Будучи на год старше Эмери, Эдвин отличался более хрупким сложением и рыжим цветом волос. Это был красивый мужчина, но мягкая линия губ выдавала его нерешительный характер. Хотя он унаследовал от отца власть сюзерена над большей частью Восточной Англии, ему никогда не удавалось добиться там влияния. После Сенлака он поддержал попытку Эдгара Этелинга захватить трон, но ничего из этого не вышло, и Эдвин оказался среди многочисленных лордов, которые бросились присягать на верность Вильгельму. Он был прощен и утвержден в своих званиях и титулах. С тех пор состоял при дворе и был вполне доволен, связав свою судьбу с Вильгельмом Нормандским.
Эдвин был одет в нормандском стиле. Чисто выбрит, с коротко остриженными волосами, в скромной, скудно украшенной одежде.
«Когда-то, – вспомнил Эмери, – Эдвин любил богатые яркие одежды и украшения и гордился своими длинными волосами и пышными усами».
При виде Эмери граф скривил губы.
– Ну-ну, кузен. Все еще пытаешься играть на два фронта, как я вижу. Как поживает дядюшка Гервард?
– Понятия не имею. Как дела при дворе?
– Неплохо. Король обещал выдать за меня свою дочь Агату.
– Поздравляю, Эдвин. Она милый ребенок и, конечно же, еще не готова к замужеству.
– Ей уже тринадцать.
– Полагаю, что так. Я не видел ее уже года три. Как она, пополнела? Она была худышкой.
У Эдвина глаза полезли на лоб, и он потащил Эмери в тихий угол.
– Не говори подобные вещи! Ты никогда не добьешься успеха у короля, если будешь продолжать в том же духе.
Эмери покачал головой:
– Вильгельм не станет возвышать или разжаловать человека только за то, что тот говорит приятные пустячки о его дочерях. На днях ты должен предстать перед ним, Эдвин. Не ударь в грязь лицом!
Эдвин побледнел при одной только мысли об этом, но ухитрился ухмыльнуться.
– Я добился его дочери, Эмери. А чего добился ты? По правде говоря, я удивляюсь, зачем Вильгельм вызвал тебя сюда. Он держит меня при себе, потому что я управляю Мерсией. Но почему ты? Затеял что-то? – Он усмехнулся: – Ты с Золотым Оленем и Гервардом?
Не успел Эмери ответить, как Эдвин ускользнул. Эмери тихо выругался. Упоминание о Золотом Олене прозвучало тревожным сигналом. Он потянулся рукой к предательскому рисунку, но остановил бесполезный жест. Судьбу нельзя изменить. Да и глупо принимать Эдвина всерьез.
Эмери никогда особенно не любил кузена, как и его брата-близнеца Моркара. Они были ненадежными людьми. Как нормандца, его должно было радовать, что их оказалось так легко купить, но англичанин в нем испытывал отвращение к их корыстолюбию и эгоизму. Они раболепствовали перед королем, как щенки в надежде на угощение, но он был уверен, что если им будет выгодно выступить против Вильгельма, они сделают это без колебаний. Именно такие люди, как Эдвин, погубили Англию – чересчур капризные, чтобы подчиняться нормандцам, и слишком трусливые, чтобы открыто выступить против них.
37 
