Особенно,... 
124 
– Боюсь, что да…
– А при каких…
– Простите, д’Артаньян, но об этом мы поговорим чуть позже… Без сомнения, четвертым мушкетером была именно Констанция. Она хорошо ездит верхом, наша Камилла…
– Рошфор, да что с вами? Какая Камилла? Констанция!
– У человека, дорогой мой д’Артаньян, может быть много имен… Ну да, конечно… Имея в кармане подписанный королевой открытый лист, лучше всего выступать в облике королевских мушкетеров… Умно, умно…
– Нужно снарядить за ними погоню! – вскричал д’Артаньян.
– За кем? – горько усмехнулся Рошфор. – Прикажете хватать на улицах поголовно все «синие плащи»? Нам не об этом нужно думать. Мы обязаны понять, куда они скрылись. Потому что именно там, вне всякого сомнения, держат и Анну. Никто не собирается ее убивать – ее именно похитили, значит, она им для чего-то нужна…
– Значит, вот что имел в виду Лорме? – догадался д’Артаньян. – «Это были не мушкетеры, а англичане…» Люди Винтера!
– Несомненно.
– Но он хочет ее убить…
– Он в первую очередь хочет знать, где сейчас его племянник. Законный наследник имений, титулов и денег. А это знаем только Анна и я.
– Этот скот… – д’Артаньян дрогнул, но решился договорить до конца: – Этот скот вполне способен пытать и ее, как собирался пытать меня.
– Боюсь, от него этого можно ожидать…
– Черт возьми! Почему же мы едем шагом? Нужно лететь сломя голову…
– Куда? – мягко спросил Рошфор. – Д’Артаньян, я прекрасно представляю, что происходит у вас в душе… но постарайтесь быть хладнокровнее. Мы ничем ей не поможем и ни на что не повлияем, если начнем суетиться, кричать, бессмысленно гнать коней… Вы ее любите… а я ее друг, так что ваши чувства мне вполне понятны. Но помочь ей мы можем только одним – если рассудочно, спокойно и трезво начнем искать. Начнем угадывать мысли и ходы противника. Это только кажется, что перед нашими врагами открыты все пути, – на деле не так-то просто похитить человека и надежно укрыть его. Такое укрытие нужно подготовить. Для этого нужно привлечь доверенных лиц и иметь надежные места – а это уже позволяет более-менее определить направление поисков. Все, кого можно поднять на ноги, уже подняты. И рыщут, не жалея ни сил, ни ног…
Вскоре д’Артаньян убедился в справедливости его слов, собственными глазами увидев, какая суета царит в Пале-Кардиналь: то и дело кто-то вскачь уносился со двора, а кто-то приехал с докладом (большей частью эти доклады, увы, заключались в том, что «ничего нового узнать не удалось»)…
Когда они устроились в одной из задних комнат, Рошфор велел подать вина – и выпил залпом чуть ли не целую бутылку прежде, чем гасконец справился с половиной стакана. Понимая, что это неспроста, д’Артаньян осторожно сказал:
– Значит, вы ее знали…
– Ну еще бы, – сказал Рошфор, глядя на него совершенно трезвыми глазами. – Я был на ней женат, знаете ли. Собственно говоря, она и сейчас моя жена – поскольку к моменту заключения нашего брака была вдовой…
– Боже мой! Так эта женщина…
– Это женщина – графиня де Рошфор. И в то же время супруга галантерейщика Бонасье… впрочем, уже вдова. Вы знаете, что я родом из Пикардии?
– Да, Анна мне говорила…
– Вот только она вам, ручаться можно, не рассказывала, почему я десять лет не возвращался в свои имения… Хотя бы потому, что не знала. Есть вещи, которые приходится держать в себе всю жизнь… или, по крайней мере, долгие годы… Понимаете ли, д’Артаньян, мне тогда было столько же, сколько сейчас вам. Родители мои умерли, но они были богаты, и я стал единственным наследником довольно обширных земель. Юнец вроде вас, восторженный, пылкий и жаждавший любви. Естественно, очень быстро должен был появиться предмет для обожания. Я встретил ее.
– Констанцию? – шепотом спросил д’Арта– ньян.
Рошфор горько усмехнулся:
– Тогда она звалась своим настоящим именем – Камилла де Бейль. Она недавно появилась в наших местах, поселилась в скромном домике с человеком, которого все считали ее братом. На деле, как потом выяснилось, это был сообщник и очередной любовник. Но в ту пору такие подозрения никому и в голову не могли прийти. Честное слово, она казалась олицетворением невинности и добродетели. Она так мило краснела, заслышав самые безобидные шутки, несущие лишь едва уловимый намек, тень фривольности… – Он смотрел затуманенным взглядом куда-то сквозь д’Артаньяна, в невозвратное прошлое: – Быть может, моя юношеская неопытность и ни при чем. Она могла очаровать и гораздо более опытного человека. Ах, какой чистой и пленительной она тогда была… Шестнадцатилетняя девушка в белом платье, на опушке зеленого летнего леса, ясные синие глаза, воплощенная невинность во взоре и походке, белое платье на фоне сочной зелени… Короче говоря, я влюбился. И, как честный человек, предложил руку и сердце. Она приняла и то, и другое – это я так считал тогда, не зная, что ее интересует в первую очередь рука, а до моего сердца ей и дела нет… Она стала графиней де Рошфор – и, надо отдать ей должное, прекрасно справлялась с этой ролью. Я до сих пор не вполне понимаю, почему она была так нетерпелива и уже через полгода после нашей свадьбы заду– мала…
124 
