95 
Заметив, что Честити нацелилась на свою тарелку, он оттащил ее от стола.
— Ха-ха! Вы только гляньте на этого офицеришку! — Она подбоченилась. — Грязная подколодная свинья!
— Змея!
— Как, ты еще и обзываешься? — возмутилась Честити.
— Если уж подколодная, то змея. Свиньи не живут под колодами.
Син разразился заливистым смехом. Честити подумала, что сейчас точно лопнет от злости.
— Нет, это уму непостижимо! Ты водил меня за нос, издевался надо мной, ввергал в невообразимые ситуации, а теперь у тебя хватает совести делать мне замечания!
При этом она тыкала пальцем в грудь Сину, понемногу оттесняя его к столу.
— Кто бы говорил! — отпарировал он. — Ты меня похитила, ограбила, привязала к кровати, осыпала оскорблениями и угрозами. Что касается невообразимых ситуаций, ты можешь давать уроки, моя милая Хлоя.
Вся кровь отхлынула от раскрасневшегося лица девушки. Со словами «Боже правый…» она медленно отступила в угол.
— Ну, Честити Уэр, теперь ты видишь, что мы созданы друг для друга? — сказал Син, поймав ее за плечи. — Если бы разум не сообразил, кто такая Хлоя, плоть разобралась бы без труда.
Честити попробовала высвободиться, но Син лишь крепче прижал ее к груди.
— Если ты думаешь, что я слишком долго молчал, прости. — Он на миг посерьезнел, но тут же снова заулыбался. — От хорошего не так-то просто отказаться, а наш маленький спектакль был чудом из чудес.
Хмуриться решительно не получалось, его веселость была слишком заразительной.
— Ты вообще способен принимать что-нибудь всерьез?
— Только в случае крайней необходимости, — сказал Син и, к большому огорчению Честити, посерьезнел. — Только не нужно относиться ко мне так, словно я без царя в голове. Я рассудительный и ответственный человек, я военный. Смех — лучшее лекарство от неприятностей. Пока смеешься, выдержишь все и не утратишь рассудка.
Не совсем понимая, о чем речь, Честити теснее прижалась к нему.
— Однажды нам пришлось сражаться в совсем уж неподходящих условиях: пронизывающий ветер, ледяной дождь.
В бою таким вещам не придаешь значения, но вот бой отгремел, и пришлось окапываться на голой равнине. Ни деревца, ни оврага, а погода — все та же. Мы сделали накаты из трупов, своих и вражеских, и за ними провели ночь.
Син отстранил Честити, испытующе глядя ей в лицо, но она не смогла представить всего ужаса той ночи.
— В солдатской жизни, милая, случается и не такое. Как думаешь, ты способна разделить со мной эту жизнь?
— И спать среди трупов?
— Чаще — среди крыс и блох, — усмехнулся Син, — но кто знает, до чего может дойти? — Он придержал ее за подбородок, не позволяя отвернуться. — Ты хоть понимаешь, что я предлагаю тебе стать моей женой?
— Никто не берет в жены таких, как я!
— Это мы уже обсуждали. Если я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Никто не сможет мне помешать.
— Даже Родгар?
— Даже он. Я уже достиг зрелости, и мое состояние, пусть сравнительно скромное, всецело принадлежит мне.
— Скромное? Ты пугаешь меня нищетой?
— Нищий Маллорен — это было бы что-то новенькое! — Син снова развеселился. — Я сказал, сравнительно скромное состояние. Поверь, нам хватит не только на хлеб и масло, но и на все мелочи хорошо устроенного дворянского быта… разумеется, в мирное время. Ну а пока меня призывает долг, и ты, любовь моя, можешь стать разве что женой офицера действующей армии.
— Только не считай себя ответственным за мою репутацию, она погибла еще до того, как мы познакомились. К тому же я уродина, и ты никак не можешь…
Син поцеловал ее с такой страстью, что не было иного выхода, кроме как ответить тем же.
— Не смей называть себя уродиной! — наконец сказал Син. — Ты единственная, вот и все. Если ты страдаешь по утраченным волосам, они отрастут, а пока можешь носить парик. С чего ты взяла, что я предлагаю тебе брак из чувства долга? Я хочу, чтобы мы поженились. В моих глазах ты красива — более того, ты дивно хороша, Честити. У тебя совершенные черты. — Он медленно проследил контур ее лица. — Но дело не только в этом. Ты отважна, умна, ты не лезешь в карман за словом. Впервые в жизни я встретил женщину под стать себе буквально во всем. С тобой легко говорить, хорошо смеяться, ты будишь во мне желание настолько сильное и особенное, что оно выше всех сравнений. Помнишь день нашей встречи?
Они все еще стояли, тесно прижимаясь друг к другу, поэтому Честити ощутила, как напрягается его плоть. Казалось странным, что это происходит при воспоминании о том, как он лежал связанный на кровати.
95 
