Я поскорее отвернулась от окна, но в тот же момент прозвучало сдавленное Орсанино: «Йдуть!», и в доме началось вообще леший знает что. Подруги с писком заметались по комнате, сталкиваясь друг с другом, невестой и предметами меблировки, ушибаясь обо что покрупнее и роняя что помельче. Крина, сама едва успевшая одеться и сделать макияж, торопливо добавляла последние штрихи к моей прическе. Я тоскливо, с нарастающей паникой покосилась на заднюю дверь, но там, скрестив руки на груди и злорадно ухмыляясь, уже стояла Келла, невесть как ухитряясь делать короткие клычки очень даже заметными. Способность Верховной Догевской Травницы внезапно оказываться в самом неподходящем месте в самое неподходящее время давно стала притчей во языцех, но более неподходящих того и другого я с ходу припомнить не смогла. Причем если обычно вид у нее был просто мрачный, то свадебно-мрачный вариант в комплекте с черным развевающимся одеянием и пышно взбитыми локонами мог довести случайно столкнувшегося с ней в потемках гостя до инфаркта или (если нервы покрепче) макушки дерева. Ярко-алые губы и ногти только усугубляли впечатление.
Наконец все как-то утряслось, платья одернули, носы напудрили, уроненное подняли или поспешно запихали ногами под стол и кровать. Все переместились в сени, Орсану, как самую боевую, вытолкали ко входной двери, а меня загнали в угол за печью, предоставив наблюдать за происходящим сквозь щель в занавесках.
В дверь громко и вызывающе постучали.
— Ой, а кто ж там так стукаэ? — с фальшивым изумлением поинтересовалась Орсана.
— То цэ ж мы, вомпэры! — тоненьким бабьим голоском в исполнении кривляющегося мужского отозвались за дверью. Остальные слова потонули в гоготе и шуме. Когда все немного успокоились, Ролар уже нормальным голосом объявил: — Прошел тут по Догеве слух, будто расцвел в здешнем палисаднике дивный цветок…
— Белена! — хором проскандировали Темар, Важек и Енька.
— … а еше, дескать, слыхали тут пение чудной пташки…
— Кар-р-р!
— …и видали…
— Короче, — перекрыл всех ленивый троллий бас, — у нас купец, а у вас баба! Так что открывайте скорей, все равно она больше на гхыр никому не нужна!
— Чого?! — возмутилась Орсана, но дверь все-таки открыла. — Зараз мы подывымося, шо там у вас за купец! Может, ему и кривое порося продать жалко, а тут така цудова дивчына! А ну-ка покажите свойго купца… та-а-ак… а задом? И крыльями нехай помахаэ — мабуть, на-клыдные! Хм… ну даже и не знаю… якись у його прикус подозрительный…
— Так мы тогда пойдем? — неподдельно обрадовался ироничный, пробравший меня до костей баритон и, видимо, попытался улизнуть, но его с хохотом удержали.
— Ось зараз проверим, какой ты купец! — с угрозой пообещала Орсана. — А ну доставай кошель!
Поскольку задавать лукаво усмехающемуся жениху загадки было бесполезно, подружки решили ограничиться выкупом и конкурсами. Живенько расчленив невесту на «ласковый взгляд» (ну-ну!), «лебединую походку» (я не удержалась от смешка — походочка у меня с детства была мужской, размашистой, к тому же я все еще слегка прихрамывала) и «красу неписаную» (тут у меня особых претензий не возникло), девушки начали поочередно сбывать сей сомнительный товарец дружине жениха, в итоге умудрившись выручить шесть кладней, три серебрушки, сорок восемь медяков, бутыль самогона, стакан томатного сока, выдаваемого расшалившимся Роларом за свежесцеженную («еще тепленькая!») у одного из гостей кровь («что ты, он ничуть не возражает, лежит себе тихонько под забором — устал, наверное!»), отчаянно орущего кота в мешке и, что меня особенно возмутило, какой-то на редкость вонючий цветок на кривом стебле, при виде которого Велька мигом потеряла интерес к выкупу и вместе с Келлой углубилась в оживленное обсуждение сей дивной флоры и зелий на ее основе, пока остальные решительно не напомнили им, зачем, собственно, явились.
Наконец стороны ударили по рукам, и Орсана торжественно вручила жениху полуведерный горшок с колодезной водой.
— Что это?! — ошеломленно поинтересовался Ролар, хотя по вытянувшемуся лицу Лёна и так было ясно: ничего хорошего.
— Ключ от сердца невесты, — охотно пояснила Велька, и вся женская часть присутствующих начала громко скандировать:
— Пей до дна!!!
Жених жалобно оглянулся на дружину, но та отвела глаза и малодушно попятилась. Отступать было поздно, и спустя пару минут несколько погрустневший Лён извлек из горшка огромный ржавый ключ, судя по гневному Келлиному воплю — от колбасного погреба.