106 
Что ни говори, а нарождающийся капитализм все-таки несет народу пусть и не богатство, но привычку к европейскому комфорту – точно.
Это была идеальная ловушка. Я почему-то не думал, что Алик забежал в ресторан на минутку. А значит, через какое-то время ему приспичит по-маленькому. Житейское дело…
Устраивая засаду возле туалета, я едва сдерживал нервный смех, рвущийся изнутри. Черт побери! Ничто так часто не повторяется в жизни, как сюжетные линии литературных произведений и кинофильмов. Парадокс?
Ничего подобного. Просто мастер пера умеет аккумулировать ситуации, выстраивая из множественности одну единственную, которая идеально подходит ко многим случаям. Вот и я сейчас сидел в кустах возле туалета как великий актер Папанов в кинофильме "Бриллиантовая рука".
Задушив в зародыше приступ истерического смеха, я приготовился ждать. Одна радость – при всем том, туалетные запахи перебивали кухонные ароматы, и мне уже не так сильно хотелось есть.
Алик решил навестить отхожее место через полтора часа. На мою удачу, мужское отделение пустовало, поэтому я быстро зашел внутрь туалета и тихо подкрался к Алику со спины; он в это время справлял малую нужду в писсуар.
– Не шевелись, – сказал я на ухо остепененному медицинскому светильнику, который стал, образно выражаясь, стучальником – это если объединить слова "стучать" и "начальник". – И застегни ширинку, иначе всех баб распугаешь.
Для большей убедительности, чтобы он был покладистым, я приставил ему к спине отвертку, которую нашел в бардачке "нивы".
– Стив!?.. Ты что, с ума сошел!? – возопил Алик.
Но оборачиваться не стал; наверное, сразу и безоговорочно поверил, что в руках у меня ствол.
– Не ори. Тебя никто не услышит. А если все-таки услышат и прибегут на помощь, я с огромным удовольствием нажму на спусковой крючок. Я не убью тебя, можешь быть спокойным по этому поводу. Я лишь постараюсь попасть в хребет. Ты, как врач и хирург, должен знать, что из этого получится.
– Я не понимаю…
Алик невольно дернулся и я тут же поспешил его предупредить:
– Только без глупостей! Хочу тебе напомнить, что я служил в десанте. Так что всякие там штучки у тебя не пройдут. Пулю ты получишь в любом случае. А теперь выходи из туалета. Есть серьезный разговор… без свидетелей.
Алик заткнулся, обмяк и покорно поплелся впереди меня. Вскоре мы оказались возле "нивы". Я усадил его на сидение рядом с собой, и вскоре мы были в пяти километрах от лесного ресторана.
Я привез Алика в давно заброшенный гранитный карьер. Мне это место пришло на ум потому, что отсюда шло много дорог и дорожек. Все они поросли травой, но я хорошо знал, куда ведет каждая.
Когда-то городские пацаны играли здесь в "войну". В том числе я и Алик Логвиненко. Поэтому, когда он понял, где мы находимся, его холеное лицо стало белым, как мел. Он решил, что я привез его сюда для ликвидации.
Знает кошка, чье сало съела…
– Стив, ты, наверное, не в себе… – начал Алик, когда мы вышли из машины.
– Это ты определил как доктор? Или как человек с раздвоенным языком?
Я стоял напротив него, демонстративно засунув правую руку в карман – продолжал делать вид, что имею пистолет.
– Нет, ну бред, чистый бред! – У Алика дрожали губы, когда он это говорил. – Ты обвиняешь меня во лжи?
– Все, хватит ломать комедию! Ты здорово меня разочаровал, Банан. Нельзя считать человека лохом только потому, что он не доктор околовсяческих наук. Ты вложил меня по самое некуда. Помолчи! Я все видел и все знаю. Думаю, что приятельские отношения с Джабраилом не принесут тебе ничего хорошего.
– Ты… знаешь!?
– Чудак человек… Мы взрослые люди, Банан. У каждого из нас за плечами есть жизненный опыт. Пока ты резал трупы в анатомичке, я делал то же самое с живыми людьми. Поэтому и я в какой-то мере хирург.
Вот только мои "пациенты" почему-то никогда не выздоравливали. Так вот, прежде чем провести операцию, я просвечивал человека своим личным рентгеном. Увы, Банан, у тебя раковая опухоль доносительства.
– Можно я сяду? – спросил Алик; похоже, его не держали ноги.
– Садись, – ответил я.
Алик сел на гранитную глыбу в ржавых прожилках. Сам я остался стоять – так было проще следить за местностью и за Аликом. Я не боялся его, хотя он был достаточно крепким мужиком. Просто мне не хотелось калечить своего старого приятеля без особой нужды.
Что касается местности, представляющей собой обширную котловину с обрывами, ямами и небольшим озером посредине, то она дышала спокойствием и умиротворенностью. Паводки нанесли в карьер ила, в котором преобладал чернозем, и теперь дно котловины было изумрудно-зеленым от густой травы.
106 
