67 
– Да, возможно темнят… – Сильвестр не спускал с меня глаз. – Кстати, я как-то не спросил… Откуда вам стало известно, что я имею какое-то отношение к Зенону Михайловичу?
– Земля слухами полнится.
– Это верно, – согласился Сильвестр. – А как вы узнали, где я живу?
– Это никакой не секрет. У Зенона были близкие люди, которым он мог довериться. Вот они и рассказали мне, что вы были с ним дружны, и где вас найти.
– Допустим, это правда. Но с чего вы взяли, будто я смогу вам помочь в расследовании причин его смерти? А вы, несомненно, этим занимаетесь.
– Что ж, отдаю должное вашей проницательности… Да, так оно и есть. Я не верю в то, что Зенон покончил жизнь самоубийством.
– Но расследование…
– К чертям собачьим официальное расследование! Мне кажется, они просто не стали глубоко копать, чтобы не получить еще один "висяк" – дело, которое нельзя довести до логического завершения.
– А вам это зачем нужно? Или вы сотрудник милиции?
– Вы не верите в человеческую бескорыстность?
– Ну, я так не сказал…
– Но подумали. Все верно, и я не очень верю. Однако, у меня не тот случай.
– На что вы намекаете?
– Какие тут намеки… Незадолго до смерти Зенон составил завещание, в котором отписал мне свою квартиру, дачу и три машины. Вам не кажется, что для его возраста составлять завещания слишком рано? Не думаю, что он был весьма предусмотрителен и мог предвидеть момент, когда ему станет невмоготу жить на этом свете.
– Завещание!? Как, почему?..
Мне показалось, что Сильвестр был крайне удивлен; я бы даже сказал, что он удивился до неприличия.
Неужели Зяма обещал мой куш ему?
Тогда это очень весело. Получается почти как в романах Агаты Кристи: в одной комнате собираются знакомые и незнакомые леди и джентльмены, чтобы обсудить некоторые спорные вопросы, связанные с наследством имярек. И один из присутствующих (или несколько) неожиданно умирает.
Сейчас я не очень удивился бы, окажись среди наследников Зямы и моя нежданная, негаданная подружка Илона. У меня даже создалось впечатление, что она каким-то образом узнала о моем намерении навестить отшельника в его медвежьей берлоге, а потому приготовилась к путешествию соответствующим образом – надела джинсовый костюм и удобные мягкие туфли на низком каблуке..
Нет и еще раз нет! Что за чушь лезет тебе в голову, господин-товарищ писатель!?
Все-таки большая начитанность нередко уводит человека из мира реалий в мир несбыточных, невероятных фантазий. Что в наш век грубого прагматизма, круто замешанного на цинизме и вседозволенности, делает нормального человека в глазах примитивно мыслящих обывателей полным идиотом, неспособным прокормить ни себя, ни (тем более) свою семью.
Я покосился на Илону. Она сидела тихо, как мышка, и с интересом разглядывала интерьер горницы.
Похоже, наш разговор был ей до лампочки.
– Вот и я пытаюсь это понять, – ответил я почти честно. – То, что Зенон – добрый, честный парень и отличный товарищ… – (Мать твою, Стив, остолоп хренов, ври, да знай меру!) -… мне было давно известно.
Но чтобы проявить ко мне такую щедрость… Кстати, а ведь и вам он здорово помог, – сказал я с наивным видом. – Насколько меня проинформировали.
– Да, помог… – Сильвестр помрачнел и опустил голову. – Чудесный был мальчик… – прошептал он себе под нос.
Я едва расслышал последнюю фразу, так тихо она была сказана. Похоже, он забылся и сказал ее самому себе.
– Но я не это имел ввиду. – Голос Сильвестра окреп. – Просто, он ничего не говорил мне ни о каком завещании.
– А почему он должен был вам это говорить? Или вы его компаньон?
– Избави Бог! – взмахнул руками отшельник и перекрестился на иконы. – Я ничего не смыслю в бизнесе, да и годы мои уже далеко не те.
– Тогда я могу высказать предположение, что вы его исповедник, – сказал я с легкой иронией в голосе.
– Я мог бы и не отвечать… – Сильвестр уколол меня вдруг потяжелевшим взглядом, в котором мелькнула сумасшедшинка религиозного фанатизма. – Но коль вы друг Зенона… Да, я приобщил его к церкви. К истинной церкви. Но никогда не требовал от него исповеди. Человек по моему уразумению должен исповедываться только перед самим господом Богом. Ему посредники в этом деле не нужны.
– Возможно. Но существуют церковные каноны…
– Перестаньте! Каноны устанавливаются людьми, и не всегда бескорыстно или по Божьему велению.
Исповедник – это провода в небесную канцелярию, если перевести его функциональные обязанности из языка церковного на язык общепринятый. И если провода худые или вообще не туда присоединены, то можно представить, куда попадет чистый душевный порыв человека.
67 
