Последние отзывы

  62  

Я не стал долго залеживаться в кровати, потому что твердо решил отправиться на рандеву с отшельником, который жил возле Медвежьего брода. И сегодня в этом мероприятии мне не должны были помешать никакие причины.

Первым делом я позвонил Самуилу Абрамовичу. Домой. Мне ответил заспанный блеющий голос:

– Святые угодники! Кто это в такую рань?

– С добрым утром! Самуил Абрамович, мне нужна одна из моих машин.

– А, это вы…

Похоже, он узнал меня моментально, потому что сон у него как рукой сняло.

– Зачем вам машина?

– Что за нескромный вопрос? И вообще – имею я право покатать девочек на собственном лимузине или нет!?

– Да, да, имеете, – поторопился ответить Самуил Абрамович. – Но документы…

– Мне они пока не нужны. Вы просто позвоните охране и скажите, что у машин новый хозяин. И сообщите им мои паспортные данные. Кстати, свой "мерс" из гаража вы уже забрали?

– Кгм!.. – с некоторым смущением прокашлялся Самуил Абрамович. – Да, забрал.

– Так мы договорились?

– Я уже звоню…

Телефон сыграл "отбой", а я, быстро побрившись и приняв душ, потопал к Илоне. Несмотря на раннее время – часы показывали начало восьмого – она уже не спала и даже вырядилась по-походному; то есть, на ней были брючный костюм из тонкой джинсовой ткани и сиреневая майка с картинками.

– Как твое здоровье? – спросил я, принюхиваясь; по-моему, от нее попахивало спиртным.

– Отлично, – весело ответила Илона и потянулась за бутылкой. – Выпьешь?

– Рад бы, но не могу.

– Почему?

– Сегодня я должен сесть за руль. А мне уже рассказывали, что если мои земляки, хохлы-гаишники, сцапают водилу с запахом перегара, то пиши пропало. Семь шкур сдерут, без штанов оставят; и не только выдоят, но и вымя оторвут. Тут автоинспекция так и называется – ДАИ. Дояры, хреновы… Поэтому я лучше зайду в буфет и выпью там минералки. Не хочешь пожевать за компанию?

– С удовольствием. Я здорово проголодалась.

– Тогда вперед…

Буфет только открылся, повара еще ничего не успели толком приготовить, а потому нам пришлось довольствоваться сухим пайком – бутербродами и овощным салатом.

Илона уминала за обе щеки харчи со скоростью и производительностью камнедробилки. Глядя на нее, я невольно подумал: "Эге, милочка, с таким аппетитом тебя легче убить, чем прокормить".

– Держи деньги, – достав портмоне, сказал я, когда мы закончили с завтраком. – Здесь сотка "зеленью".

Хватит на обратный билет, на мелкие расходы и хороший обед в вагоне-ресторане.

– Как, мы больше не увидимся? – Илона поскучнела.

– Все зависит от тебя. Сегодня я занят. Мне нужно совершить небольшое путешествие. Если не уедешь, то мы встретимся вечером. Впрочем, я не думаю, что тебя здесь что-то держит…

– Это уж позволь мне решать, – отрезала Илона. – Я поеду с тобой. Мне одной скучно. И вообще – мне спешить некуда. А здесь такие потрясные места… и воздух чистый. Почему не отдохнуть недельку? Что касается денег, то ты не переживай, я отдам. Мне пришлют. И не спорь – я еду!

Вот те раз! Началось…

Говорила мне мама, не связывайся, сынок, с эмансипированными девушками. Для них мужчина – имя прилагательное, седло, на котором есть приятная возможность удобно устроиться и при необходимости можно без особых сожалений выбросить.

Да, да именно седло, а не конь, потому что последний – существо одушевленное. А современные женщины (по крайней мере, многие) признают наличие души только у себе подобных.

Я тяжело вздохнул и сказал:

– Ну, коли так… Вольному воля. Только не обижайся, если у тебя будут неприятности. И не говори, что я об этом не предупреждал. От меня лучше держаться подальше.

– Почему?

– Потому что, когда я родился, мое везение у кого-то гуляло на именинах.

Я не мог рассказать ей всю правду. Потому что и сам не знал ее до конца. Да и зачем? Лишние знания очень обременяют человека, в особенности женщину.

– Я вижу, ты большой любитель говорить образно, – сказала Илона не без ехидства.

– Такая профессия… – буркнул я себе под нос.

– Что ты сказал?

– Ничего. Тебе послышалось.

– Так мы едем или нет?

– А куда тебя денешь? – Я кисло ухмыльнулся. – Едем. Собирайся.

– Я уже…

В этот момент я с некоторой долей обреченности думал: "Пусть едет. Может, отшельник при виде симпатичной молодухи сломается. Гляди, расчувствуется, растает и выложит мне все, как на духу…" Но когда мы уже сидели в такси, которое везло нас за город, к теперь уже моей (ладно – почти моей) даче, мне в голову пришло продолжение этой мысли: "Дурень думкой богатеет".

  62