98 
– Не вырвутся? – спросил я на всякий случай.
– Если вырвутся, лезь на дерево, – посмеиваясь, посоветовал Антон.
– Спасибо на добром слове. Ты можешь заставить их замолчать?
– Нет. Они меня особо не празднуют. У них главный начальник моя жена. Она была им за мамку – и с бутылочки молоком поила, и лечила, когда болели…
– Да-а, не хотел бы я попасть этим зверям на зуб… Ты смотри, чтобы они песика не схавали.
– Будь спок. Днем я запираю их в вольер, а ночью отпускаю. Поэтому на ночь я буду песика брать в дом.
Впрочем, не исключено, что он подружится с моими кавказцами. Кстати, как его зовут?
– Цуцик.
– Не понял…
– Да понимаешь, он почему-то не умеет говорить. А спросить у его хозяина, как зовут песика, я постеснялся.
– Га-га-га… – заржал Антон.
Гараж был высоким и просторным. Там стояли: два трактора – старенький, но хорошо ухоженный, ДТ-75 на гусеничном ходу и колесный "Беларусь"; второй был совсем новый; грузовая "газель", "нива" и красавица "ниссан".
– Жена уехала на своей "девятке", – буднично пояснил Антон, указав на свободное место. – А ты возьмешь "ниссан". На этой тачке можно уйти от любой погони. Резина новая, бак залит под завязку…
– Извини, брат, но я не могу покуситься на святое… – Я заглянул в салон "ниссана", который блистал чистотой. – Если ты не против, мне вполне подойдет "нива". Она на ходу?
– Конечно. У меня вся техника на ходу, – гордо заявил Антон. – Бери "ниву", если хочешь. Она недавно с капремонта, так что движок у нее как зверь.
Мы возвратились к Илоне, которая задумчиво грызла яблоко. Похоже, она очень любила этот фрукт.
– Все, дорогая, мне пора, – сказал я, обнимая ее за плечи. – Я ненадолго отлучусь. Не обижай Антона. И чтобы никаких левых номеров – у него отличная жена и дети. Ты же не хочешь разбить дружную украинскую семью?
– Постой – а я? Ты что, меня с собой не берешь?
– Побудь немного здесь. Я тебя прошу. Если мы будем вышивать по городу вдвоем, то и опасность станет вдвое больше. К тому же, у меня намечаются переговоры, на которых женщинам делать нечего.
– Я не согласна! Я хочу уехать домой! Я не могу торчать в этом болоте! Здесь кругом грязь, грязь!
Почему ты пытаешься меня удержать!?
Я старался быть терпеливым и вежливым, а потому сказал:
– Понимаешь, милая, я уверен, что нас ждут везде. В том числе и на вокзале. Когда попадешься в капкан, тебе конец. Под пытками ты не сможешь сказать им ничего интересного, а значит, тебя будут мучить, пока не умрешь. Такие вот дела.
– Но я…
– Верно – ты здесь ни при чем. Твое дело – сторона. Мы уже об этом говорили. Да вот беда: тебе придется убеждать не меня, а узколобых горилл, у которых есть четкие указания – добыть НЕЧТО любыми способами.
– Хорошо, я останусь…
– Вот и ладушки…
Когда я вывел "ниву" из гаража, Антон спросил:
– А разве оружие ты не берешь?
– Взял бы, да нельзя. Как-нибудь обойдусь подручными средствами. А то если поймают со стволом и вдруг он окажется меченым… Сам понимаешь, какую статью мне могут припаять.
– Что ж тут непонятного…
– И вообще, мне кажется, что и карабин, и "макарова" нужно выбросить в реку подальше от твоего дома.
– Ну нет уж, извини. СКС – это вообще моя мечта. С ним я теперь могу ходить на сохатого. А что касается пистолета, то и он может когда-нибудь пригодиться. У меня есть хороший тайник (нет, не в доме и даже не на моем участке), так что пусть все это добро полежит там.
– Ожидаешь революцию?
– При том вселенском бардаке, который творится не только у нас, но и во всем мире, можно ждать чего угодно и в любое время. Понимаешь, браток, в час "икс" мне будет как-то спокойней, когда в руках окажется надежный ствол.
– И то верно. Бывай… – Я завел мотор.
– Номер моей мобилки не забыл?
– До сих пор память меня не подводила.
– Будем надеяться. Вдруг что-то не получится – звони. Как я уже говорил тебе, у меня есть хороший адвокат…
– Типун тебе на язык!
– Это я на всякий случай.
– Мне бы хотелось пройти дистанцию без случаев. Потому как если я нечаянно споткнусь, то встретимся только на небесах. Увы, такой расклад.
– Зря ты не берешь меня…
– Нет, не зря. Ты свое, солдат, уже отвоевал…
Я вырулил на улицу. Дом Антона оказался самым крайним и самым видным. Остальные хатки были поплоше и стояли на улице не густо. В памяти неожиданно прорезались скудные воспоминания, относящиеся к периоду моего детства.
98 
