91 
Он заметил э т о издали – четко выделялось очертаниями на фоне дикого камня. Не спеша подобрался поближе. Понимающе покивал головой.
Один череп, два... Вон и третий. Груда человеческих костей, перемешанных с обрывками истлевшего тряпья, – когда-то это была одежда, в насквозь проржавевших предметах легко угадываются автоматы Калашникова. Ну да, разумеется, – невезучие боевички из тех, кому выпало отступать в арьергарде, когда ход все же обнаружили, пусть и поздно, пустились в погоню за отходившими...
Тронув носком ботинка ближайшую кость, Мазур присмотрелся, нагнулся, поднял круглый кусочек металла, насквозь проеденную окислением медь. Тем не менее, он легко догадался, что это за штука – кокарда одного из тогдашних национальных фронтов, рыскавших по лесам и всерьез намеревавшихся свергнуть президента, то бишь несменяемого отца нации фельдмаршала Олонго. Ну да, такую кокарду таскали боевички доктора Балонжи, главы одного из фронтов с самым пышным названием. Он, кстати, после свержения Олонго аж на четыре месяца завладел премьерским креслом – вот только потом бывшие соратнички принялись переделивать портфели с помощью минометов и броневиков, и премьерский бронированный лимузин, как выяснилось, оказался слабоват супротив очереди из автоматической пушки «Фокса»...
Самое примечательное – скелеты валялись не просто так, их былой покой был кем-то нарушен. Кто-то бесцеремонно сгреб костяки к стенам, чтобы не мешали проходу. А это уже наводило на некоторые размышления...
Откинув капюшон, вновь сняв автомат с предохранителя, Мазур сторожко крался дальше, прикидывая пройденное расстояние. Примерно три четверти пути одолел... мать твою!
Он так и остановился с поднятой ногой, потом медленно-медленно отвел ее назад, отступил на шаг. Смотрел вниз так пристально, что в глазах защипало.
Ну да, конечно... Сантиметрах в десяти над скальным полом, таясь за камнями, набросанными так хаотично, чтобы сошло за следствие землетрясения, поперек дороги протянулась тонкая проволочка – натуральнейшая растяжка. Качественно все устроено – человек с факелом или электрическим фонарем, без прибора ночного видения, наверняка зацепил бы ее нижней конечностью на свое невезение. К чему там у нас сие присобачено? Ага, маленькая, кругленькая голландская осколочная граната, самое миниатюрное противопехотное средство – но, несмотря на размеры, весьма убойное. Придумано толково: незваный визитер, ненароком задев растяжку, ни за что не увернется в туннеле от снопа осколков. А звук разрыва будет не особенно и громким, подземный ход, толща камня его заглушат, наверху, в Киримайо, ничего и не услышат...
Мазур двинулся дальше – и через полсотни метров обнаружил еще одну растяжку с такой же гранаткой. Самого недавнего происхождения. Предусмотрительные ребята...
Потом ход кончился. Вверх уходила лестница, трудолюбиво высеченная в толще скалы теми же мастерами. Ширины достаточно, чтобы два человека спускались или поднимались бок о бок. Вот з д е с ь уже гораздо труднее было бы установить замаскированную растяжку – но Мазур, поднимаясь по широким ступенькам медленно-медленно, со скоростью флегматичной улитки, бдительности не ослабил – наоборот, удвоил. Поскольку начиналось самое трудное...
Когда до конца лестницы оставалось четыре ступеньки, он остановился вообще. Прижался к стене справа, держа автомат так, чтобы в любой момент, рухнув ничком, полить свинцом коридор. Замер, как статуя.
Теперь, без дураков, все зависело от пяти человеческих чувств – и того шестого, чье наличие современная наука отметает начисто, но специфический народец, не входя в дискуссии с учеными мужами, все же придерживается своего, особого мнения...
Секунды складывались в минуты, минуты накапливались, тянулись, текли – а Мазур все так же стоял, прильнув к стене, так неподвижно и беззвучно, словно стал частью скалы.
Там, за поворотом, в туннеле, ведущем в запутанные лабиринты Киримайо, кто-то определенно б ы л сейчас. Кто-то бдящий, неподвижный, в чьи обязанности как раз и входило стеречь подземный ход от таких, как Мазур. Он там б ы л, и точка! Мазур слышал даже не звуки – тихое о т р а ж е н и е звуков, тишайших, на пределе восприятия, когда часовой менял положение тела. Слышал о т р а ж е н и е его дыхания. И вдобавок ч у я л чужое присутствие тем самым не признанным наукой, зато признаваемым спецназом шестым чувством. Ага, вот этот звук происходит оттого, что рука поправила оружие, изменив положение автомата или винтовки. А этот – следствие того, что часовой то ли переступил с ноги на ногу, то ли немного переместился, на шаг-другой.
91 
