очень нудно 
20 
Да и вряд ли кто-нибудь осмелится выйти из дому до утра. Хотя бы потому, что оттащить от дверей всю имеющуюся в доме утварь, от шкафов до подушек (наиболее ретивые и испуганные наверняка сумели придвинуть к ней даже кирпичную печь), – дело непростое.
* * *
На подоконнике стояла зажженная свеча, прилепленная воском к маленькому глиняному блюдечку. В окно, как замерзающая птица, бился снег.
Староста угрюмо посапывал над полупустым стаканом. Он никак не мог простить ведьме, что по ее вине упустил убийцу-некромансера. Вместе с тем он был рад, что ведьма осталась ночевать в его избе. Не многие из его односельчан смогут похвастаться крепким сном этой да и следующими ночами. Староста хмыкнул в бороду, подумав, что ведьма небось тоже мечтает выспаться, иначе не сбежала бы от Регеты с ее непоседливой дочуркой.
– И все-таки зазря мы его отпустили, – не выдержал староста. – Кто его, упыря, знает – вчера загрызня на людишек напустил, завтра еще чего-нито удумает. Кончать его надо было, и весь сказ.
Ведьма равнодушно крошила в тонких пальцах подгоревшую корку хлеба. Староста уже решил, что не дождется ответа, когда она подняла голову и впилась в него своим колючим взглядом.
– Что было вчера, вы точно не знаете, что будет завтра – тем более. А сегодняшний день не стал для нас последним лишь благодаря проклинаемому вами «некромансеру» – кстати, магистру белой магии. Думаете, ему легко было так поступить?
– Убить загрызня?
– Убить единственное преданное существо, когда против тебя – весь мир.
– Ну вы и сморозили, госпожа ведьма! – расхохотался староста. – Нашли по кому горевать! Это ж загрызень! А не дай боги, вас бы сожрал, что бы вы тогда запели, а?
* * *
Не отвечая, я смотрела в окно.
Поверженных магов не уничтожили. Их лишили магических способностей и отпустили на все четыре стороны. Некоторые сами покончили с собой. Некоторых четвертовал или сжег озлобленный народ. Единицам удалось скрыться, возможно, даже оставить после себя учеников – Ковен не искал их, не преследовал. Словно чувствовал себя в чем-то виноватым, хотел забыть, навсегда вычеркнуть из своих летописей эту позорную страницу.
Не нам судить, кто был прав и кто виноват. Историю пишут победители. Побежденные уходят в вечность с клеймом отступников и тиранов.
Где-то там, в холодной снежной мгле, брел человек, однажды совершивший ошибку.
Я не была уверена, что однажды не окажусь на его месте.
* * *
Утро выдалось ясное, но морозное. За ночь намело сугробов вровень с крыльцом, ветки деревьев обросли белой шерсткой инея, искрившейся под солнечными лучами. Одинокий заячий след лихо петлял под самыми окнами избушек.
На дубу сидело что-то большое, черное, шевелящееся.
Староста протер глаза.
Воронья стая с самодовольным карканьем снялась с веток.
УМЫСЕЛ И ДОМЫСЕЛ
Повсюду, куда ни глянь, искрилось на солнце, полыхало холодным белым светом, проблескивало колючими лучиками зимнее царство льда и снега. Еловые лапки оторочила сосульчатая бахрома. Снег подернулся коркой, дорога обледенела, превратилась в сплошной каток – рай для ребятни и ад для всадников.
В лесу лошадь еще могла пройти, держась кромки снега вдоль заиндевевшей тропы, но стоило мне выехать на опушку, как стало ясно, что сегодня мы со Смолкой окажемся единственными путешественниками на этом тракте. Начиная с опушки, дорога резко ныряла вниз, под горку, и урони я сапог, он беспрепятственно доскользил бы до колодезного журавля у самого въезда в деревню – то ли Прилуки, то ли Разлуки, то ли Разводы, я никак не могла запомнить ее название, хотя уже пару раз проезжала мимо. В мои планы не входило задерживаться тут и сегодня – я рассчитывала попасть в село Кружаны до наступления темноты, и пока что путешествие проходило без сучка и задоринки: ярко светило солнце, ветра не было, туч тоже, легкий приятный морозец не усиливался, но и не спадал.
– Давай, Смолка, – велела я, чуть касаясь острыми каблуками антрацитовых боков лошади.
Смолка всхрапнула и пошла вперед, скрипя по льду когтями. Я оглянулась. На льду позади нас оставались длинные глубокие царапины в ореоле голубовато-белой крошки. Зад лошади подозрительно задрался вверх, Смолка припала на передние ноги, используя их как тормозные рычаги. Эх, зря я не спешилась перед спуском… это же все-таки не низкие сани, а довольно рослая и упитанная лошадь; хорошо, если у нее просто разъедутся ноги, а вдруг она завалится на бок, подмяв всадницу?
20 
