Особенно,... 
65 
Тут Имоджин не на шутку разволновалась. Девушка ничего не могла поделать, но она дала себе слово: если Фицроджер оскорбит ее в собственном замке, она найдет применение кинжалу, который он ей дал.
Тем временем она свернула на дорожку, ведущую к ткацким мастерским. Там раньше всегда стоял шум — женщины пряли, ткали, красили, кроили и шили, обеспечивая всем необходимым замок и его обитателей. Теперь там никого не было. Работа кипела только в прачечной.
Хозяйка Каррисфорда позвала Марту и приказала ей, чтобы та собрала женщин, которые могли бы работать в мастерской.
— Леди, эти женщины заняты в другом месте, — сказала Марта.
— Ничего, там и без них обойдутся, — настаивала Имоджин.
— Но сейчас, когда здесь король….
— Ничего, он поймет, ведь у нас все разграблено. Первое, что ты должна сделать, Марта, это проверить, сколько у нас осталось шерсти, льна и других ткацких материалов. Если их мало, то придется прикупить.
Имоджин переговорила с Мартой и другими женщинами и выбрала себе в служанки девочку по имени Элсвит, которой было двенадцать лет. Она слыла очень разумной, и Имоджин отвела ее в башню, объяснила ей обязанности, а затем приказала починить некоторые порванные вещи.
Потом Имоджин пришлось сходить на кухню, чтобы проверить, как обстоят дела с запасами продовольствия. Она надеялась, что король вскоре уедет. Имоджин была ему благодарна, что большую часть своего войска он оставил промышлять на землях Ворбрика, — это только начало мести.
Если Генрих добьется явки Ворбрика с повинной и тем более если разбойник откажется предстать перед королем, тот все равно заберет его земли и затем выступит против Беллема. Имоджин от души желала, чтобы он расправился с ними обоими, но она была бы рада, если бы Ворбрика казнили мучительной казнью, и еще желала бы при этом присутствовать.
Но потом она вдруг подумала, что, когда король выступит против Беллема, Фицроджеру придется сопровождать его в походе. Ему придется сражаться и, может быть, даже скрестить мечи с самим Ворбриком. А это очень опасно.
Мой муж почти всю жизнь провел на войне, успокаивала она себя. Зачем преждевременно волноваться?
Но тем не менее, тем не менее… Сердце у нее было не на месте.
Имоджин пыталась себя как-то успокоить, ведь она просто не желает снова остаться без защиты, но в глубине души понимала, что дело совершенно не в этом.
— О, вы здесь, леди Имоджин, — окликнул ее Сивард. — Во дворе собрались люди, они вернулись, чтобы работать в замке.
— Они узнали, что Ворбрик убрался восвояси? — спросила Имоджин.
— Нет, они прослышали о празднике. Если хотите, мы можем отослать их на несколько дней.
— Нет. Они нам все понадобятся. Я с ними побеседую, Сивард.
Ей были нужны деньги. Имоджин поднялась в их комнату и стала рыться в вещах мужа. Его сундуки были заперты, но она нашла небольшой мешочек с серебряными монетками. Он висел на его кожаном поясе.
Потом Имоджин заглянула в комнату, где работал писец — брат Катберт, и взяла у него список слуг, работавших в замке. Затем она, как прежде это сделал Фицроджер, проверила всех по списку и каждому дала по монетке. Они должны понять, кому служат.
Самых искусных мастериц тут же отправили в пошивочную, чтобы они присоединились к тем, кто там уже начал работу.
Имоджин пошла с ними, чтобы все проверить. В комнатах был наведен порядок, а лучшие швеи штопали и латали одежду, которую еще можно было привести в порядок.
Куски ткани от тех вещей, которые уже ни на что не годились, пустили на отделку.
Занимаясь делом, женщины беспрестанно болтали. Хотя ничего не было сказано напрямую, стало ясно, что некоторые из них проблудили всю ночь и с удовольствием ждали продолжения оргии сегодня вечером.
Имоджин присутствовала при таких разговорах впервые. Она понимала, что тот факт, что она стала замужней женщиной, развязал им языки — ..Ты даже не можешь себе представить его размера, — прошептала одна из женщин. — Я не знала, что с ним делать. Но тот, у которого грудь колесом, он все знает.
— Мне нравятся крупные мужчины.
— Это в каком месте они должны быть покрупнее?
— Везде.
Раздался дружный хохот.
— Послушайте меня, — продолжала женщина, — самое главное — их голова, а не то, что у них между ног. Когда я была девчонкой, меня лучше всех ублажал сморщенный старик. Он показал мне что к чему, и потом мне пришлось обучать моего Джонни.
65 
