Последние отзывы

  44  

— Как думаете, если попадете к своим, вам сразу отрубят голову или сначала устроят допрос с пристрастием на предмет возможного соучастия? Обстоятельства против вас…

Судя по взгляду полковника, тот не ждал от родной юстиции ни беспристрастности, ни гуманизма.

190

— В любом случае карьера ваша напрочь погибла, — сказал Сварог. — Мне очень жаль, что так получилось, но у нас не было выбора… Будете сдаваться погоне или предпочтете новые бумаги — дворянские, заметьте, — новую одежду и возможность начать жизнь сначала? Вы старший сын или ронин?

— Ронин, — глядя в землю, сказал полковник. Выждал положенное время, чтобы сохранить лицо и гонор, потом процедил с таким видом, словно оказывал величайшее одолжение: — Давайте бумаги. Ясно уже, что вы не обычный шпион, тут пахнет чем-то посложнее. Но я все равно вас когда-нибудь найду, и тогда мы поговорим как надлежит…

— Поговорим, — сказал Сварог легкомысленно. — А сейчас будет вам дворянская грамота, уедете куда-нибудь на Острова, если голова у вас на месте, сделаете карьеру… До сих пор, признайтесь, карьеру делали благодаря древности рода, а? Что?!

Резко обернулся. Прямо на него двигалась Делия, странно задрав голову, шагая походкой механической куклы.

— Что?! — встревожился Сварог.

Она явственно закатывала глаза, побледнела, но все же нашла силы произнести с неподражаемым аристократизмом:

— Простите, граф, после всех этих воздушных кувырканий неудержимо тянет блевать…

После чего шумно вломилась в кусты, скрывшись из глаз, и, судя по звукам, деликатно приглушенным, впрочем, обрела покой и нервную разрядку. Успокоившись, Сварог спросил:

— Еще кто-нибудь хочет? Валяйте, пока есть время…

Паколет, словно только и ждал разрешения, кинулся за ближайшее дерево. Остальные держались. Тетка Чари даже гордо подбоченилась, что воздушные кувыркания — мелочь в сравнении со штормягами, пережитыми в качестве как жены боцмана, так и вдовы такового. Сварог показал Маре взглядом на полковника и сказал вслух:

— На полчасика.

Милая девочка понятливо кивнула, упруго шагнула вперед и неуловимым взмахом руки отправила полковника в беспамятство.

— А теперь — рассыпаться, смотреть в оба за окрестностями и не мешать, — приказал Сварог. — Если кто-нибудь заберется на дерево, вообще прекрасно.

Он снял пояс, уселся поудобнее, прислонившись спиной к дереву, положил пальцы на пряжку-компьютер и мысленно вошел в его память, отрешившись от всего окружающего. Вокруг сразу стало холодно, даже снежинки запорхали, тут же тая. Невольно постукивая зубами от холода, Сварог работал, как машина.

Он изготовил на всю компанию дорожную дворянскую одежду с легким уклоном в милитаризм. Черные перья на шляпах, камзолы с широкими рукавами, которые легко закатать перед рубкой, сапоги армейского образца: скроены без различия на правый и левый, чтобы не терять ни секунды при побудке, а напяливать первый подвернувшийся на любую ногу. Сделал соответствующее количество кусков пергамента и пустил кататься по ним «волшебную палочку», имевшую вид пистолетного шомпола — на сей раз она штамповала паспорта отдаленного княжества Памрод, дворянские грамоты и отпускные свидетельства. При таком наборе подорожных благородных лаурам не требовалось. Внешне все выглядело совершенно благолепно: дворяне из небогатого Памрода, отслужив свое в одном из ронерских полков (он выбрал для пущей надежности прочно застрявший на харланской границе Седьмой драгунский), возвращались домой. Полковника, правда, он сделал лоранским дворянином, согласно подорожной направлявшимся в Балонг, — а там пусть выкручивается сам, не дитя малое.

Замерз ужасно. Собрав своих орлов, роздал одежду и отправил в разные стороны переодеваться. Оставшись один, сначала попрыгал вдоволь, махая руками и ухая. Согревшись и, бормоча: «У нас лакеев нет, знаете ли, принцессы и те сами переодеваются», — сложил рядом с полковником новую одежду, меч, свернул бумаги трубочкой и сунул тому, все еще бесчувственному, за отворот кафтана. Не без сожаления положил рядом один из своих кошельков, какой полегче. Хотя — чего жадничать-то, серебра в пистолете-шауре не убавляется, сколько ни стреляй…

Старую одежду они отнесли к обгоревшему остову бомбардировщика, все еще тлевшему и дымившему, кинули на угли. После чего, не дожидаясь команды, все сомкнулись в шеренгу, вопросительно глядя на Сварога, и он отметил, что его орлы-орлицы начинают проявлять известную сыгранность, превращаясь в настоящую воинскую команду. Он прошелся перед строем — не особенно увлекаясь, два шага влево, два шага вправо — и сказал:

  44