– Размечтался… – буркнул второй охранник, одетый в милицейскую форму. – Получишь… мертвого осла уши. Нас деньгами не шибко балуют. – Но и не обижают. Тебе что, мало? – Это снова курносый. – Денег всегда не хватает.
– А ты ходи по ночам вагоны на станции разгружать, – с издевкой сказал курносый. – Там платят больше. – Может, ты заткнешься!? – окрысился милиционер. – Сиди и сопи в две дырки. – Ты че, в натуре… Не борзей.
Курносый набычился и метнул на напарника злобный взгляд.
– Тихо, мальчики, тихо! – вовремя вмешалась Максимовна. – Не хватало еще, чтобы вы тут подрались. Сегодня к нам пожаловал Саша Грузин, так что сами знаете, что с вами будет, если вы сотворите здесь большой шухер.
Она никак не могла справиться с замками и пыхтела, будто поднималась на крутую гору.
Охранники успокоились мгновенно, однако взгляды, которыми они обменялись, говорили красноречивее слов.
Наконец раздался лязг засовов, и тут только я сообразил, что теперь каморку уборщицы превратили в сейфовую комнату для хранения выручки, а Максимовна – кассир казино. – Вперед! – скомандовал я Сидору.
Нельзя было допустить, чтобы она успела закрыться изнутри.
– Берешь на себя женщину, – сказал я своему приятелю и подельнику.
Мы появились перед остолбеневшими от неожиданности охранниками как бесы из преисподней – в черных костюмах, масках и с пистолетами, снаряженными глушителями.
Не знаю, чему там их учили, но то, что учеба не пошла впрок, в этом можно было не сомневаться. Они даже не притронулись к оружию, а только смотрели на нас внезапно обезумевшими от страха глазами, неподвижные, как изваяния.
Я молча указал дулом пистолета на пол: мне не хотелось лишней крови.
Они безгласно и покорно, будто полусонные, улеглись лицами в исшорканный подошвами кафель и заложили руки за голову – пожалуй, единственное, что эти двое, как оказалось, хорошо усвоили из науки об охране важных объектов.
Я не стал долго мудрить и ждать, пока они очухаются от внезапного ступора – два точных и жестких удара, и сон принял их в свои объятия по меньшей мере на полчаса; а больше нам с Сидором и не нужно было.
Позади раздался приглушенный всхлип.
Я стремительно обернулся. Сидор смущенно развел руками:
– Понимаешь, хотела закричать…
– Ты что, сломал ей шею!?
– Упаси Бог! Обижаешь, Ерш, я только слегка хлопнул ее по загривку.
– Займись деньгами, а я посторожу на входе.
– Лады…
Только теперь я понял назначение раздвижной двери: она служила маскировочным щитом, скрывающим комнату-сейф.
И нам очень повезло, что эта внушительного вида плита из дубового фанерованного бруса, армированного стальной проволокой, не была закрыта на замок – ее не взял бы и топор дровосека…
Денег, в основном долларов, набралось на полную сумку, которую принесла с собой ныне мирно почивающая Максимовна.
Сидор, запихивая кредитки в бездонную утробу главной принадлежности наших домохозяек, непрестанно подмигивал мне и гримасничал, словно обезьяна, – от избытка чувств.
Да, похоже, наш "улов" стоил потраченного на него времени…
Как это ни удивительно, но мы убрались из города ни клятые, ни мятые; даже стеклянная будка поста ГАИ на окраине проводила нас умиротворенным мерцанием одинокой настольной лампы, освещающей клюющего носом мента в наброшенном на плечи кителе.
Спи, парень, у тебя и впрямь отменный ангел-хранитель…
Опер
Господи, как я ждал этого момента!
И вот она, твоя высшая справедливость, – еще одна видеозапись, теперь уже беседы Сандульского с самим Грузином. Это даже не кассета, а осиновый кол для всеми проклятой бандитской груди.
Саша Грузин был пьян как сапожник. Уж не знаю, чем там его поманил Жорж, но он приплелся в кабинет Сандульского словно бык на бойню.
Того, что Грузин наболтал, с лихвой хватило бы ему на пожизненное заключение, будь у нас такой закон. Похоже, он хотел произвести как можно более выгодное впечатление на Сандульского, который с отчаяния предложил ему не десять, а целых пятнадцать процентов с дохода.
На этот раз мы с Баранкиным устроили просмотр видеозаписи на квартире одного из наших так называемых "добровольных помощников органов правопорядка", изрядной сволочи, бывшего начальника первого отдела номерного предприятия, пьяницы, бабника и проходимца.
Я не рискнул воспользоваться аппаратурой управления – чем черт не шутит, вдруг моя разработка уже "засвечена" и комната техсредств снабжена "жучками".