Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
73 
– Мне кажется, с тобою мы квиты, – сообщил он твердо и безапелляционно. – Услуга за услугу. Справедливо?
– Я не прошу о милости. Я хочу лишь добраться до Крученого. Насколько мне известно, это и в ваших интересах.
– Чушь! – пренебрежительно фыркнул полковник. – Как ты можешь его разыскать, если даже мы, со своими возможностями, остались, мягко говоря, с носом?
– Дайте мне шанс, – настаивал я с отчаянием обреченного. – Я знаю, кому известен его нынешний адрес, и этого человека достану из-под земли, если понадобится.
– Тогда какие проблемы? Доставай. Ищи. У нас своих дел по горло.
– Ну, а вдруг все-таки Крученый развяжет язык раньше, чем вы до него доберетесь? – поинтересовался я со злобным ехидством. – Сомневаюсь, что вам тогда помогут белые перчатки. И если тайное станет явным… – А тебе не кажется, парень, что ты несколько зарвался!?
В голосе полковника явственно прозвучала угроза. – Пусть тебя наши проблемы не волнуют. Все, аудиенция закончена… Он нажал кнопку на миниатюрном переговорном устройстве. – Сейчас тебе покажут твою комнату. Устраивайся и отдыхай. – Я так понял, что мне помощи от вас не дождаться…
Я решительно поднялся и с вызовом посмотрел в бесстрастные глаза полковника.
– Тогда разрешите откланяться. И прошу извинить за беспокойство.
– Ты уйдешь с территории базы только тогда, когда я разрешу.
– У нас не было такого уговора.
– Мы вообще ни о чем не договаривались. Уведите! – приказал он двум мордоворотам с автоматами на изготовку.
Они вошли в его кабинет незаметно, неслышной поступью опытных диверсантов и убийц.
– Я арестован? – Ты мой гость, – отрезал полковник, не глядя в мою сторону.
И добавил, уже мягче:
– Мне кажется, нам нужно хорошо подумать. И тебе, и мне. А для этого требуется время.
Я больше не стал спорить или упираться, лишь молча кивнул, прощаясь. Автоматчики пристроились мне в затылок, и мы покинули кабинет полковника едва не строевым шагом.
Конечно, мне ничего не стоило уложить этих двоих, хотя они об этом, естественно, и не подозревали. А затем взять полковника заложником и преспокойно отправиться восвояси.
Но его последние слова заставили меня укоротить свой норов и подчиниться.
Надежда умирает последней. А в сухом начальственном голосе шефа Волкодава мне послышалось сомнение и даже несвойственная ему мягкость…
Уже четвертые сутки я изнывал взаперти. Мне и впрямь предоставили номер со всеми удобствами и кормили как на убой.
Одним словом – курорт.
Но под окнами, не скрываясь, торчали днем и ночью часовые, а официант всегда приходил в сопровождении охранника.
Меня это забавляло; я мысленно "ронял" его в подкате, добивал ладонью по горлу, а затем вгонял официанту в глотку высокую цилиндрическую солонку.
Не думаю, что у него нашлось бы время позвать на помощь…
К вечеру четвертого дня возле двери моего домика послышалась перебранка, затем дверь отворилась, и на пороге вырос разгневанный Волкодав.
– Жошки хреновы! Не пускают – у них, видите ли, приказ. Чихал я на приказы. Эти придурки думают, что они тебя охраняют… Он неожиданно заржал.
– Это их самих судьба хранит, что в твою голову не пришла мысль сделать ноги. Извини, меня тут не было, и шеф едва не наломал дров.
– Где Сидор?
– Кто? А… Сукин кот, твой Сидор. Знаешь, сколько пришлось потрудиться, чтобы его бумаги изъять? Там такое наворочено… Ну ничего, все уже позади. Легализация Акулы прошла успешно.
– Зачем?
– Слушай, Ерш, хоть ты мели чушь! Не заставляй меня думать, что и в твоей башке вместо мозгов мусор. Такие парни, как Акула, на дороге не валяются. И лучше, если он будет на нашей стороне. Дошло?
– С вами свяжись…
– Будто у него есть иной выбор. Пусть скажет спасибо и радуется в платочек, что мы когда-то из одного котелка щи хлебали. Иначе гнить бы ему в тюряге до скончания века.
– А как со мной?
– Для чего и пришел.
– Опять базар-вокзал?
– На том стоим.
– Неужто полковник изменил свое мнение? – спросил я с надеждой.
– Он такой же твердолобый, как и ты. Между прочим, я тебя предупреждал, что, попав сюда, очень даже запросто можешь сыграть в ящик.
– И в чем загвоздка?
– Во мне. Я не могу допустить несправедливость. К черту все тайные предосторожности! Я тебе верю.
– Спасибо. Но толку от этого…
– Не знаю, не знаю… Правда, есть один выход… но устроит ли он тебя…
73 
