Последние отзывы

  9  

– Вы, ваша милость, должно быть, военный?

– Ты почти угадал, любезный Планше, – сказал д’Артаньян, – во всяком случае, в главном. Я еду в Париж, чтобы поступить в мушкетеры его величества… или, как повернется, в какой-нибудь другой гвардейский полк. Наше будущее известно одному богу, но многое зависит и от нас самих. А потому… Скажу тебе по секрету, что я намерен взлететь высоко и имею к тому некоторые основания, как подобает человеку, чье имя вот уже пятьсот лет неразрывно связано с историей королевства. Скажу больше, я глубоко верю, что именно мне суждено возвысить его звучание…

Он готов был и далее распространяться на эту всерьез волновавшую его тему, но вовремя подметил тоскливый взгляд Планше, прикованный к остаткам трапезы. На взгляд бедного гасконского дворянина, там еще оставалось достаточно, чтобы удовлетворить голодный желудок – и на взгляд Планше, очень похоже, тоже. А посему, оставив высокие материи, д’Артаньян озаботился вещами не в пример более прозаическими, распорядившись:

– Садись за стол, Планше, и распоряжайся всем, что здесь видишь, как своим.

Планше не заставил себя долго упрашивать, он проворно уселся и заработал челюстями. Д’Артаньян, заложив руки за спину, задумчиво наблюдал за ним. С набитым ртом Планше промычал:

– Ваша милость, у вас будут какие-нибудь приказания?

– Пожалуй, – так же задумчиво сказал д’Артаньян. – Пожалуй… Ты, как я понял, уже не первый день здесь?

– Целую неделю, ваша милость.

– И успел ко всем присмотреться? Обжиться?

– Вот то-то…

– Здесь, в гостинице, остановилась молодая женщина, – сказал д’Артаньян, решившись. – Голубоглазая, с длинными светлыми волосами. Ее, насколько я знаю, называют миледи… Полчаса назад она стояла на галерее, на ней было зеленое бархатное платье, отделанное брабантскими кружевами…

– Ну как же, ваша милость! Мудрено не заметить… Только, мне кажется, что она не англичанка, хотя и зовется миледи. По-французски она говорит не хуже нас с вами, и выговор у нее определенно пикардийский… По-английски она, правда, говорила вчера с проезжим английским дворянином, вот только, воля ваша, у меня осталось такое впечатление, что английский ей не родной…

– Интересно, ты-то откуда это знаешь? – спросил заинтригованный д’Артаньян. – Ты же не англичанин?

– А я умею по-английски, – сказал Планше. – Отец долго вел дела с английскими зерноторговцами, частенько меня посылал в Англию, вот я помаленьку и выучился… Отрубите мне голову, ваша милость, но английский ей не родной, так-то и я говорю…

– Это интересно, – задумчиво промолвил д’Артаньян. – Одним словом, друг Планше, когда пообедаешь, постарайся выяснить о ней как можно больше. У тебя интересная физиономия, любезный, – и продувная, и в то же время внушает расположение… Думаю, тебе будет нетрудно договориться со здешней прислугой?

– Ничего трудного, ваша милость, – заверил Планше. – Я тут помогал в хозяйстве, успел со многими сойтись накоротке…

– Вот и прекрасно, – твердо сказал д’Aртаньян. – Займись не откладывая. Я буду на галерее.

И он немедленно туда отправился, втайне надеясь, что очаровательная незнакомка, вызвавшая такую бурю в его сердце, покажется там вновь. Увы, прошло долгое время, а пленительное видение так и не появилось. Д’Артаньян готов был поклясться, что ни она, ни черноволосый дворянин по имени Рошфор еще не покидали гостиницы, – со своего места в обеденном зале он прекрасно видел весь двор и ворота. Быть может, он ошибался и свидание все же любовное?

Как бы там ни было, но он, руководствуясь еще одним присущим гасконцам качеством – а именно нешуточным упрямством, – оставался на прежнем месте, утешая себя тем, что нет таких любовных связей, которые затягивались бы до бесконечности, а следовательно, самые пылкие из них когда-нибудь да кончаются, и это позволять фантазии по-прежнему парить в небесах…

– Есть новости, ваша милость, – сказал Планше, появившись на галерее бесшумно, словно бесплотный дух. – Здешняя служба – ужасные болтуны, всегда рады почесать язык, посплетничать о проезжающих, что хорошего слугу отнюдь не красит… Впрочем, какие из них слуги, одно слово – трактирная челядь…

– Что ты узнал? – нетерпеливо спросил д’Артаньян.

Планше чуточку приуныл:

– Не так уж много, ваша милость. Только то, что они сами знали. Эту даму и впрямь зовут миледи, миледи Кларик, и она из Парижа… Все сходятся на том, что это настоящая дама, из благородных. Платит щедро, над деньгами не трясется… От ее служанки известно, что она была замужем за каким-то английским милордом, только совсем недавно овдовела и вернулась во Францию… в Париже у нее великолепный особняк…

  9