Прямо из середины брюха пехотного отсека отделилось большое металлическое ведро: в его верхней части Лумис разглядел множество желтых касок, этот лифт быстро спускался на трех, отливающих серебром канатах.
Потом в деревне стало шумно, оказывается, там еще водились живые капы. Правда, до Лумиса не долетали шипения иглометов и смех брашей, но он очень ясно себе это представлял. Иногда, доносились нечеловеческие вопли, браши носились от дома к дому, выволакивая на улицу людей: всех, от мала до велика. Лумис сжимал кулаки и поглядывал на Бобра. Бобр бездействовал. Ракетоброс вращался не переставая и Лумис уже начал терять представление о времени, когда внезапно раздался гудок и ведро, полное желтых касок, поплыло к облакам. Снизу к нему теперь было что-то подвешено на веревке, продетой через бойницу: что-то розовое, извивающееся словно червь на крючке. С такого расстояния было трудно определить что это. Лумис представил человека с содранной кожей и почувствовал, как страх перед ракетобросом отходит, он судорожно глотнул слюну, которой не было, а было стыдно за себя, за Бобра и за всех них, за всех генералов Империи, давших возможность брашам хозяйничать на родной территории. Лумис не отводил глаз и даже не моргал. Ведро втянулось в брюхо «тянитолкая». Похоже кто-то отвязал веревку или же ее перекусило створкой закрывшегося люка. Все также бесшумно извиваясь и корчась, розовая масса отвалилась от дирижабля и упала пробив крышу одной из хижин. Послышался треск и вновь стало тихо. Им бы сейчас обычную зенитную ракетку 48-го калибра: воткнулась бы она прямо в центральное крепление, промеж двух бронированных шаров, вспыхнул бы «тянитолкай», как свечка на пальме в день Святого Пришельца с луны Странницы, да еще перевернулся бы пару раз вверх тормашками, сыпались бы браши прямо в рубящие воздух пропеллеры, как в мясорубку, висели бы в небе, с подпаленными задницами, под своими ранцевыми спасательными баллонами, которые словно созданы для того чтобы лопаться, несло бы голубчиков ветерком прямехонько за свайные постройки, а здесь бы они сошлись на равных – не прикрыли бы подонков ни ракетоброс, ни 2500-миллиметровые калибры «свиноматки». Но не было ракеты и «тянитолкай» нагло висел на одном месте.
– Сейчас утюжить начнут, – на гране слышимости прошептал Бобр.
Лумис не понял, он понял потом, когда это случилось. Из боевого отсека дирижабля вывалилась бочка: бочка как бочка и ничего в ней такого не было. Шлепнулась она прямехонько по центру деревеньки и исчезла. А там, где упала она, возник столб огня. Сразу стало очень светло, заслезились глаза. Столб все рос и рос, как ночной кошмар, затем замер, словно неоновая реклама – это длилось вечность. Язык прилип к небу и все виделось будто в аквариуме. Лумис ощутил судороги всем телом, это наваливался, давя и разламывая организм, животный ужас. Не было даже тикающих часиков в голове, все остановилось. Столб начал расходиться в стороны огненным валом, пожирая деревеньку. Лавина пламени съела ее всю и растаяла, как сон: там, где прошла, она не стало ни хижин, ни прохудившихся крыш, только торчали кое-где обугленные головешки, раньше они были сваями. А за ней уже катилась следующая волна бездымного пламени. Медленно, как трогающийся поезд, белое пламя сожрало остатки построек, дыхнуло горячим ветром и сникло. А уже накатывалась следующая волна огня. Ей нечего было жечь. Бесшумно проскользнула она по огромной, черной, гладкой, как бильярдный стол поверхности. Когда последний отсвет пламени поблек Лумис почувствовал себя заблудившимся муравьем, перед которым раскинулся безбрежный, отполированный, черного дерева, стол. Он не заметил как скрылся «тянитолкай».
* * *
У них еще была надежда – деревня «два». Теперь по прямой до цели оказалось около семи миль на северо-запад. Они пропыхтели их молча. Как ни странно, с исчезновением дирижабля облегчения не пришло: мысленным взором он все еще видел огненный столб, а внутри было холодно, как в толще ледника. Недоброе предчувствие подтвердилось. Здесь их тоже опередили. Прямо перед деревней, на заброшенном высохшем огороде, прилип полозьями к потрескавшейся грядке «скакунок» – малый летающий катер десанта.
* * *
Похоже, Чистюля давно приглядывался к нему, другой причиной трудно было объяснить его выбор. Лумис и раньше замечал за собой нужные солдату ближнего боя качества: реакцию, меткость, он на лету схватывал приемы, но этот приказ его удивил.