ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  100  

Пакс уплыл, а я двинулся к Гоше, который отклеился наконец от рации и тут же озаботился накопившимися вопросами. Чувствовал я себя отвратительно — несколько дней прошли на одних нервах, некогда было лежать. Похоже, помаленьку наступала реакция. Если бы не беспокойство по поводу возможной высадки, лег бы я долечиваться на неделю-другую, а так приходилось метаться… Гоша ошарашил меня неожиданным взлетом полководческой мысли.

— Ты опасаешься десанта? — вопросил он. — Так надо сделать так, чтобы японцам стало не до него. Я уже усилил отряд Засулича тремя эскадронами казаков и сотней пулеметов.

Честно говоря, тут мне совсем поплохело. Будь я здоров, может, и нашел бы слова потактичнее, но тут я просто ляпнул:

— Ну, ты, блин, и даешь… Высочество, твоя фамилия Романов, а вовсе не Суворов, Кутузов или даже Куропаткин! Ведь решили же вообще отвести этот отряд, а ты его усилять… Зачем?

— Имея такую угрозу против в своих войск в Корее, японцы не осмелятся уменьшать их высадкой еще и на Квантуне.

— Чтобы он стал угрозой, его надо было усилять не казачьими батальонами, а саперными! М-м-м…

Плечо дернуло резкой болью, голова закружилась.

— В общем, зря ты это… ладно, делай что хочешь, а я к себе, пока не сдох тут прямо на твоих наполеоновских планах.

В моем вагоне выяснилось, что у меня опять открылось кровотечение, и под возмущенные вопли врача я наконец-то отрубился. Но поваляться в постели мне дали только два дня, а потом пришло донесение от Каледина, что в Бицзыво началась высадка японцев. Находящиеся там части бывшей дивизии Фока, а ныне бригады Терентьева, начали отход, не ввязываясь в серьезные бои.

Вовремя, однако, Фоку была подсунута доза ЛСД, в результате дегустации которой оный генерал сразу после ужина сиганул из окна. Правда, за неимением в доме других этажей, кроме первого, большого ущерба в здоровье он не потерпел, но явственно видное умственное расстройство дало повод наместнику немедленно законопатить генерала в госпиталь. Но и там шестой отдел не забывал про героя, так что скорого выхода этого персонажа на волю не ожидалось.

Отряд же Засулича так и сидел на своем берегу Ялу — японцы его пока не трогали, а наступать на них не хватало ни средств для переправы, ни наглости. Через несколько дней следовало ожидать японцев на перешейке, где Каледин с Кондратенко спешно дооборудовали позиции.

Я позвонил Гоше и сказал, что все четыре канонерские лодки надо перевести в Талиенванскую бухту, чтобы они могли поддерживать своим огнем нашу пехоту. Правда, не исключено появление японского флота, и тогда им придется несладко, но ведь самолеты никуда не делись и смогут как минимум помешать японцам. В общем, Макаров отдал приказ — всем четырем канонеркам плыть в Талиенван, где поступить в мое распоряжение. На следующий день мне доложили, что их там ровно две. Еще две так и остались в Артуре — якобы у них не было угля и чего-то там еще, и вообще, несмотря на приказ Макарова, в Талиенван они совершенно не собирались…

Для меня это стало последней каплей, я и так стоял на ногах вопреки всем законам медицины. Минут пять я боролся с искушением — собрать последние силы, приехать в Артур, обматерить Макарова с Гошей и сказать, что если через пять минут капитаны этих калош не будут расстреляны, а сами они, переименованные в «обосравшийся» и «обоссавшийся», не окажутся в Талиенване хоть на буксире, то ну вас на х…, е…тесь тут сами! И свалить…

В процессе ходьбы по порталам у меня окончательно укрепилось подозрение, возникшее еще при первых открытиях, что из Гошиного мира в свой я могу попасть и сам. Но только в одно место и одно время — в конец июня две тысячи восьмого, в свою квартиру, но не смогу уже вмешаться в свои сны…

Следующую неделю я почти не помню. Вроде мне докладывали о том, что Кондратенко ранен, но Каледин остановил-таки японцев на перешейке. Потом о готовности эллинга и просили приказа на перебазирование дирижабля… Потом пришел Гоша и пытался прочитать мне какое-то письмо, и я все никак не мог понять, кто и зачем меня ждет в Питере… потом я увидел себя в своей квартире, в Москве две тысячи восьмого, и вообще чуть не сдох от отчаяния, решив, что в какой-то момент бессознательно сделал необратимый переход. И с каким же облегчением, снова разглядев над собой потолок вагона, я понял, что это был просто бред!

Зато по приходу в себя я с удивлением почувствовал, что почти здоров. Плечо не болело, левая рука нормально все чувствовала и могла двигаться в пределах повязок, в голове была ясность, хотелось жрать и наоборот. Но первым делом я уточнил общую обстановку — то есть, слегка приподнявшись, глянул в окно. Там ничего не изменилось, а это значило, что перешеек точно наш, иначе мой поезд тут бы не стоял. Ладно, подумал я, остальные новости узнаю в рабочем порядке, и разрешил засуетившейся сиделке известить врача и Гошу.

  100