118 
При таком раскладе все становилось на свои места. Милиция работала на бандитов, они приехали на склады поговорить, решили свои вопросы, и тут их накрыл кем-то нанятый убийца. То, что этот человек не связан с правоохранительными органами, Терехову было абсолютно ясно.
«Значит, конкуренты, значит, опять началась война за передел рынков, значит, воюют две группировки.» С кем был связан Тимур, полковник не знал, но то, что Тимур – фигура не самостоятельная, Терехову было ясно. «Значит, надо выяснить все его связи, найти того, кто стоит за Тимуром.»
С этими мыслями полковник провел оперативное совещание. В судьбе пропавшей журналистки не прояснилось ровным счетом ничего, и полковника Терехова уже посещала беспокойная мысль: жива ли еще Варвара Белкина?
* * *
Яков Павлович Якубовский жил на Сретенке, в переулке, в старом четырехэтажном доме. Квартира принадлежала ему еще с советских времен, досталась в наследство от отца, известного врача-уролога, чуть не пострадавшего во время известного «дела врачей». Но и отец, и сам Яков Павлович родились под счастливой звездой. Беды хоть и цепляли их, но в результате обходили стороной, отец и мать умерли своей смертью. Яков Павлович был единственным ребенком, так что все состояние известного врача-уролога, специалиста по мочекаменной болезни, досталось Якову Павловичу.
На душе у главного редактора «Свободных новостей плюс» кошки скребли. Мало того, что Белкина похищена, так еще и спаситель с деньгами, ее дружок, тоже пропал вместе с машиной и чемоданом. Чемодан – черт с ним, он принадлежал Муму, хоть и произвел на Якова Павловича неизгладимое впечатление, а вот машина была его личная, купленная за кровные деньги.
Подавать в розыск Якубовский не рискнул, тогда пришлось бы рассказывать милиции всю подноготную этой истории, а Гаспаров запретил делать это строго-настрого, правда, машину пообещал найти по своим каналам, сказал, мол, есть выходы на бандитов, да и дружка Белкиной он тоже пообещал отыскать. Тут Гаспаров не лукавил. Но отыскать Дорогина, живого или мертвого, не удавалось пока никому.
Яков Павлович выбрался из редакционной машины, трусливо, как человек, ожидающий броска камня в спину, осмотрелся по сторонам и подавил в себе желание попросить шофера проводить его до двери квартиры.
– Поезжай, поезжай… – пробормотал он, испуганно глядя на то, как машина покидает двор.
Сделалось тоскливо и одиноко. Жена с дочкой были на даче. Якубовский с портфелем под мышкой трусцой двинулся к подъезду. Палец долго промахивался мимо кнопок кодового замка.
Наконец Яков Павлович смог открыть замок. На душе стало немного легче, когда дверь со щелчком закрылась за спиной, отделив Якубовского от улицы. Яков Павлович выпустил воздух и неторопливо начал подниматься по широкой лестнице на второй этаж. У большой двухстворчатой двери он замешкался, подумав, что пора заменить ее на железную. Но тут же вспомнил: у Белкиной была железная дверь, и это ей помогло, как ляхи сыну Тараса Бульбы.
На пухлых губах главного редактора появилась улыбка. Он сам ценил себя за юмор в тяжелые моменты жизни, хотя шутки приходили ему в голову обычно тогда, когда разговор уже заканчивался и он оставался в одиночестве.
Квартира встретила хозяина до боли знакомым запахом и глубокими сумерками. Пахло пылью и немытой посудой. Яков Павлович снял туфли, в потемках ногой нашел шлепанцы и аккуратно поставил портфель на полку.
– Ну вот я и пришел, – сказал он вслух так, как всегда говорил жене, словно дверь мог открыть еще кто-то кроме хозяина.
Квартира ответила тишиной.
«В холодильнике есть колбаса и сыр, так что ужин я себе обеспечил.»
Одна из штор качнулась как раз в тот момент, когда Яков Павлович проходил мимо гостиной. Главный редактор замер с занесенной для шага ногой. «Почудилось», – подумал он и очень медленно повернул голову.
Прижавшись спиной к стене и придерживая левой рукой тяжелую бархатную штору, в двух шагах от Якубовского стоял мужчина, лица которого он не мог разглядеть. Но то, что у мужчины в руке пистолет, Якубовский рассмотрел тотчас же: металл отливал жирным блеском.
– Добрый вечер.
Яков Павлович с облегчением вздохнул, услышав знакомый голос:
– Сергей, вы? Вы живы?
– Как видите, пока жив.
– Как вы здесь оказались? Кто вас впустил?
– Извините, не хотел светиться в редакции. Есть люди, которые считают меня мертвым, и разочаровывать их я пока не спешу. Вы раздевайтесь, Яков Павлович, проходите. Это ничего, что я не снял ботинки?
118 
