Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
122 
Чернорубашечник задумался, словно спор был для него очень важным.
– Ладно, идет.
Тут же по дачной улочке прошлась парочка в обнимку – парень с девушкой.
– Козлы вонючие! – в один голос произнесли мужчины.
Затем пробежала собака.
– Сучка или кобель, как думаешь? – спросил электрик.
– Догони, задери хвост, глянь.
– Сам догоняй.
По улице шла старуха. Чернорубашечник обрадовался. Старуха не дошла до них всего два дома и завернула в соседний.
– По-легкому мог срубить.
– Наверное, не твой день, иди лучше пивка принеси.
– Нет больше пивка, – сказал электрик.
– А что есть?
– Помидоры маринованные, огурцы, баклажаны, кабачки, чего тебе принести?
– У меня от даров природы понос начнется, сам жри. Я хочу пива.
– Мало ли чего ты хочешь!? Может, ты и журналистку хочешь трахнуть? Не получится.
Два охранника вяло спорили, убивая время, причем споры были абсолютно пустыми, если, конечно, не брать в счет поставленных на кон денег.
А в это время на скорости сто километров в час из поселка Сокол мчалась темно-вишневая «тойота», в салоне которой за рулем сидел и мерно жевал жвачку Сергей Супонев. «Где бы их всех прикончить?» – размышлял он над поручением Гаспарова.
Ехал Супонев быстро, но правила не нарушал, нигде не проскакивал на красный свет, рискованно не обгонял. Просто ехал, сосредоточенно думая, вспоминая места безлюдные и пустынные, где можно сделать черное дело. Наконец одно из таких мест он вспомнил, когда-то он туда ездил на съемки очередного порнофильма. Место находилось на реке, рядом был крутой берег, а под ним бурлила вода. Закручиваясь, вертелись по воде листья, обломки сучьев. Место было безлюдное, к нему вела лесная дорога. Супонев вспоминал, как проще до этого места добраться, сколько времени займет дорога.
«Пристрелю всех и сброшу в реку. Вода затянет трупы под корни деревьев, и будут их жрать раки, отщипывая колючими клешнями кусочки плоти. Да, это лучшее место. Завезу их к омуту и там порешу.»
Вспомнив место и прикинув, как станет действовать, Супонев успокоился. Выплюнул уже абсолютно безвкусную жевательную резинку в окно, он закурил и, глядя на закатное небо, на золотистый диск солнца, уже коснувшийся горизонта, замурлыкал маршевую песенку.
«Дела хреновые. Но ничего, бывали времена и похуже. В позапрошлом году был совсем край, и то мы с Эдуардом как-то вывернулись, даже смогли неплохо заработать. Думаю, сейчас тоже обойдется, только бы Эдуард дров не наломал. Кровь у него горячая… – и тут Супонев вздрогнул. – А что если я поеду кончать ненужных свидетелей, а Гаспаров тем временем вместе с бабками исчезнет с концами, повесив на меня всех собак? Может такое случиться? – сам у себя спросил Супонев. – Запросто! На его месте я бы так и поступил. Основная часть денег у него, а у меня что есть? Нераспроданный товар и нерастиражированные фильмы, да те деньги, которыми я должен был рассчитаться с персоналом? Есть у меня и дома немного денег, но это гроши, с такими деньгами далеко не уйдешь.»
* * *
Такси желтого цвета остановилось у ворот дома Гаспарова. Уже смеркалось, хотя небо на западе все еще было по-закатному ярким. Охранник посмотрел на монитор охранной системы. Из такси вышел Якубовский. Хозяин предупредил, что главный редактор появится где-то часов в десять. Долго держать на улице Якубовского не следовало: зачем лишний раз демонстрировать визиты главного редактора к Гаспарову?
Опасаться было нечего.
Такси, мигнув габаритными огнями, умчалось. Яков Павлович, понурив голову, семенящей походкой, прижимая к груди портфель, шел к двери по дорожке, выложенной плиткой. Входная дверь перед ним открылась. Входя, редактор вытирал ладонью вспотевшее лицо, поэтому охранник не заметил подмены.
– Шеф там, – уже в спину сказал охранник, глядя, как гость замешкался перед дверью, словно забыл, в какую сторону она открывается.
Охранник, щелкнув замком, ушел в свою комнату. Дорогин понял, что дверь открывается на себя. Он сунул руку в карман, сжал рукоятку пистолета, открыл дверь и вошел в гостиную.
Над бильярдным столом ярко горел свет, льющийся из зеленого низко висящего абажура. Он освещал лишь руки Гаспарова и золотистый, матово поблескивавший кий.
– Что у тебя еще стряслось? – услышал Дорогин вопрос Гаспарова.
Тот стоял к нему спиной, глядя на три последних оставшихся на столе шара. Их предстояло загнать одним ударом. Гаспаров загадал желание: если комбинация ему удастся, то все будет хорошо. А для того, чтобы комбинацию разыграть, все следовало просчитать и обдумать.
122 
