Оставив машину у крыльца, Комов с сумкой на плече вошел в небольшой, но довольно уютный домик. Сразу же, не раздеваясь, принялся растапливать камин. Когда березовые дрова хорошенько разгорелись, Комов подвинул кресло к камину, поставил перед собой сумку Смехова, вытащил из нее плащ, вывернул из карманов содержимое – записную книжку, носовой платок, мобильный телефон, обойму с патронами. Смял окровавленный плащ и бросил его в камин, сверху положил дорожную сумку и тупо уставился в огонь.
«Да, действительно, – подумал Сергей Борисович, – на свете существуют три вещи, на которые можно смотреть до бесконечности: огонь, бегущая вода и работающий человек. Все три ситуации, три фактора прекрасно сочетаются во время пожара. Интересно, Смехов уже сгорел или еще нет? А если газ не взорвется от электрообогревателя? Если не взорвется от электрообогревателя, то наверняка взорвется от дверного звонка, в нем тоже возникает искра. Дверной звонок у Смехова старый, искра в нем хорошая, так что волноваться не стоит, все произойдет именно так, как я запланировал. Какой же я все-таки мерзавец, – думал Комов, – пострадают другие жильцы дома. А что мне другие жильцы, разве они как-то могут повлиять на мою судьбу? Нет, они никак не повлияют на мою жизнь, ни на прошлое, ни на настоящее, ни на будущее. Так что пусть сами спасаются. Смехов сам виноват в своей смерти. Если бы не я его убил, то кто-нибудь другой. Такая сволочь не может жить долго. Но разве я его лучше?»
– И ты сволочь, – сам себе сказал Комов, – и ты должен умереть. Это будет лучшим выходом – для жены с дочкой, для брата и для коллег по работе. – Комов, ты должен погибнуть, – глядя в огонь камина, бормотал Сергей Борисович Комов.
Но тут же он поймал себя на мысли, что умирать ему абсолютно не хочется, хотя в душе и царила невероятная пустота. Умирать все равно не хотелось. Каждой клеточкой, каждым миллиметром кожи он хотел жить.
– Боже, что я наделал! Почему все сложилось так? Ведь я хорошо жил, приносил пользу… Ты приносил пользу? – сам у себя спросил Комов. – Надо бы выпить, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся внутри, чтобы появились дельные мысли. Да, да, надо выпить.
Плащ и сумка уже сгорели, дым исчез в дымоходе. Комов сидел у горящего камина в странном оцепенении, не зная, что предпринять. Он нашел в шкафчике бутылку водки, взял обыкновенный граненый стакан и вернулся к камину, подбросил в него несколько поленьев. Налил полстакана, залпом выпил. Выкурил сигарету, налил еще полстакана, выпил. Через пять минут повторил.
Лучше ему не стало, опьянение не наступило, в душе и в голове царила прежняя пустота. Комову даже казалось, что он слышит, как внутри его тела свистит ветер, словно в пустой коробке или в раковине, найденной на берегу моря.
– Телефоны, – сказал он, – номера. И его мозг начал работать. Он уже во второй раз за день принялся вспоминать номера служебных телефонов.
– Каменев, Баграмов, Петров, Козлов, приемная начальника управления, аналитический отдел, экспертная служба, – он шептал номера. – Генерал Потапчук… – произнеся эту фамилию, полковник ФСБ напрягся. – Федор Филиппович Потапчук… Да, Потапчук, это его номер. Когда же это я в последний раз разговаривал с генералом Потапчуком? Три недели назад, на совещании мы сидели рядом, совещание проводил замдиректора. Генерал Потапчук рисовал картинки в блокноте остро отточенным карандашом – треугольники, квадратики, затем соединял их, выстраивая замысловатые объемные геометрические фигуры. Он еще поинтересовался, как у меня дела, а я поинтересовался, как его здоровье, на что Потапчук пошутил: «Не дождетесь!» Ему звонить надо, ему, и никому другому. Он хороший человек, правильный, подскажет, что делать, сможет разрешить все мои противоречия. Тогда у меня внутри, возможно, исчезнет пустота и перестанет свистеть ветер, исчезнет ужасный шум, не дающий сосредоточиться и думать. Пусть его совет будет страшным, но бремя ответственности за решение я с себя сниму.
Сергей Борисович ногой подвинул к себе трубку телефона, взял ее в правую руку и дрожащим пальцем набрал номер.
«Только бы он оказался на месте!» – полковник прижал трубку к уху. Один, два, три.., пятый гудок.
– Слушаю, – прозвучал голос Потапчука.
– Здравствуйте, Федор Филиппович, это полковник Комов вас беспокоит.
– Сергей Борисович? Добрый день, – словно немного сомневался, правильно ли припомнил имя и отчество полковника, произнес Потапчук.