70 
– Такие помощники, как я, дорого бы обошлись управлению. Сколько времени может понадобиться на идентификацию?
– Если мы получим качественные изображения, к вечеру ты все узнаешь.
– Жду вас на служебной квартире. И не успел Потапчук опомниться, как Глеб исчез. Просто отошел в сторону и растворился в парке. Федор Филиппович даже подумал, что встреча с Сиверовым ему померещилась.
Когда Потапчук появился вечером у Глеба, то выглядел не очень довольным.
– Портрет мы получили, но наши компьютеры его не узнают. Нет такого человека в базе данных.
* * *
Комов не смог поехать на похороны своего учителя академика Смоленского, слишком много работы было в институте, да и погода стояла нелетная. Доктор наук Комов не прикасался к компакт-диску, он так и стоял в шкафу, пылился. А вот после смерти академика, после того, как Комов увидел репортаж по телевидению, он достал компакт-диск, долго держал его в руках, не решаясь просмотреть. Любопытство победило. Содержимое его удивило, и только после нескольких часов сидения на компьютере профессор Комов понял, что в его руках лишь часть научного труда, остроумно зашифрованная старым академиком. Он догадался, что научный труд разделен на несколько частей, и в его руках лишь часть, возможно третья или четвертая, и, не имея остальных частей, восстановить целое он не сможет.
«Интересно, – подумал Комов, – у кого же хранятся остальные части?»
Он спрятал диск в шкаф и, озадаченный, долго не мог заснуть, припоминая совместную работу с академиком Смоленским, встречи, разговоры, споры. В деталях восстановил в памяти последнюю встречу. Теперь она уже не казалась доктору Комову такой безумной, как полтора года назад.
* * *
Как и большинство людей его круга, посвятивших себя служению науке, доктор наук Комов в жизни разнообразия не любил. Ему нравилось, когда день предыдущий похож на день следующий, а день будущий будет таким же, как день сегодняшний. Да, перемен Комов панически боялся. Завтраки, ужины, обеды – все это было таким же, как вчера.
Андрей Борисович не обратил внимания, что именно жена поставила на стол, быстро позавтракал, повязал галстук. Взглянул на себя в зеркале. Выглядел он уставшим.
– Андрей, – услышал он за спиной голос супруги, – когда ты, в конце концов, освободишься хотя бы на несколько недель?
Андрей Борисович обернулся:
– Голубушка, о чем это ты?
– Все о том же. Ты раздражителен, замучен, тебе надо отдыхать.
– Отдыхать? – вскинул брови Андрей Борисович Комов.
– Да, элементарно отдыхать. Съездим куда-нибудь в дом отдыха, а? Походим по лесу, сил наберемся.
– У меня нет времени, – резко и раздраженно оборвал жену Андрей Борисович. – Если хочешь, съезди с кем-нибудь, а я сейчас не могу. Я запланировал до лета закончить монографию. Ты же видишь, я постоянно занят, а работа движется отвратительно медленно. Куда-то дергают, дергают, нет времени сосредоточиться.
Андрей Борисович оделся, затем подошел к жене, обнял ее за плечи.
– Ты извини меня, как только закончу книгу, обязательно поедем куда-нибудь отдыхать, может быть за границу.
Жена кивнула, погладила мужа по плечу и подала портфель.
– Когда ждать?
Андрей Борисович улыбнулся:
– Не знаю, как получится.
– Иногда мне кажется, что я жена военного, а не известного ученого.
– Ты уж меня прости, работа. У тебя какие планы?
– Пойду на рынок, затем к портнихе. У меня планов хватает. Да и к дочке надо заглянуть, внук-то у нас один, надо и его проведать.
– Передай всем привет, – с этими словами Комов покинул квартиру. На лифте он спустился вниз, сел в «Жигули» шестой модели и отправился в институт.
В дальнем углу двора стоял серый «Форд Скорпио» с вмятиной на левой двери. В машине сидели двое мужчин и курили. Руки у обоих были густо покрыты татуировками.
– Вышел, – сказал один.
– Уехал, – сказал второй и посмотрел на часы. – Ни хрена я, Витек, в этом не понимаю, и кажется мне, базар гнилой у нас был с кавказцем.
Нанятые ограбить квартиру Комова бандиты не знали, кто такие Ренат Ахмедшин и Тимур, специально прилетевшие в Новосибирск на один день. Откуда им было знать, какую роль отвели им в международном споре спецслужб и террористов!
– Базар-то, может, и гнилой, а вот бабки настоящие. Я сотку уже занес в сдачку.
– И что?
– Ушла как милая. Повертели ее там так и сяк, как бабу на кровати, посветили на нее, через стеклышко глянули и поменяли на наши российские. Вот так-то. А ты говоришь, базар гнилой. Дай еще сигарету испорчу.
70 
