Сиваков и Сильвестр смотрели на Курта, а тот продолжал говорить по рации.
— Я прикончу их всех. Сколько? Сейчас взойдет солнце и ты их увидишь. Не вздумай посылать сюда своих солдат, я прикончу всех.
Сильвестр прошептал.
— Курт, предложи им денег, может, они хотят денег — Ни хрена они не хотят, им нужна твоя шкура.
Единственный способ спасти наши шкуры — воспользоваться заложниками.
Потом вновь заговорил в рацию:
— Чего я хочу? Самолет. Он должен быть заправлен. Ты меня понял? Не знаю как тебя зовут, мне нужен самолет.
— Я подумаю — сказал полковник Савельев.
— Не хрен думать! — крикнул в трубку Курт. — Каждый час я буду убивать по одному ребенку. Учти, их жизни будут на твоей совести.
— Нет, на твоей, — сказал полковник Савельев и отключил связь.
— Ну вот, это единственный шанс уйти, единственный.
Рассвет наступал невероятно медленно. Где-то далеко у холма слышались выстрелы. Спецназовцы ловили уходящих в болото бандитов, затем над болотом пополз черный густой дым.
— Тростник горит, — сказал Борис Рублев, — Ну что, Андрюха, повоевали, — Комбат вытер вспотевшее, грязное лицо.
— Если бы здесь был хотя бы десяток наших парней, — сказал Подберезский, — а не эти сраные спецназовцы, которые только и умеют, что кирпичи ломать головами, да приемы друг на друге демонстрировать, мы бы взяли без шума и пыли всех этих уродов. Взяли бы почти без выстрелов.
— Ладно, Андрей, это все так. К сожалению, мы здесь втроем.
Спецназовцы и майор Пантелеев, который руководил ими, уже поняли, что в войне толк понимают лишь эти трое: Рублев, Подберезский и Шмелев. За всю операцию спецназовцы потеряли шесть человек убитыми и шестеро получили огнестрельные ранения.
У бандитов потери были намного большими.
— Дай я с ним поговорю, полковник, — сказал Комбат, взглянув на рацию.
— О чем?
— Я знаю, о чем.
— На, поговори, — полковник подал рацию.
Рублев нажал на кнопку, рация Курта ответила.
— Слушай, ты, — спокойно сказал Комбат, — ты можешь брать заложников, но учти, если хоть один ребенок пострадает, я тебя задушу, разорву на клочья.
Подобного разговора Курт не ожидал, но страха он не испытывал, в этом они с Борисом Рублевым были равны.
— Кто ты такой? — спросил Курт, явно озадаченный подобным поворотом разговора.
Он рассчитывал, что сейчас его будут только уговаривать, а тут ему выставляют почти ультиматум.
— Я Борис Рублев, а ты, скотина, за все ответишь.
Поверь.
— Да плевать я на тебя хотел, Рублев или Копейкин. Ты Рублев, я Курт, может, мы договоримся, и вы выпустите наш автобус, а я обещаю, что дети, русская женщина и казахи останутся живы.
— Учти, Курт, я не шучу.
— Мне тоже, как ты понимаешь, Рублев, не до шуток. Так что давайте договоримся. Самолет должен быть заправлен и мы должны взлететь. На все про все я даю вам полтора часа.
Курт отключил рацию, посмотрел на Сивакова, затем на Сильвестра.
— Вот так-то, соколы мои, по другому не получится, они нас перестреляют, всех до единого. Не бойся, Сиваков, надеюсь, по детям они стрелять не станут.
— А я так не думаю. Что им, трое каких-то сопливых детей, — осклабился Сильвестр, — спишут потом их на нас.
— Ты не знаешь их психологии, а я знаю, — на лице Курта блуждала немного зверская улыбка.
Его ссадины уже немного подсохли, лишь верхняя губа, разбитая о камень продолжала кровоточить.
Курт слизывал темную кровь и ухмылялся.
— Ничего, ничего, быть того не может, чтобы я не выбрался. Не такой я человек. Держись меня, Сиваков. И еще послушай, у тебя, наверное, много денег за границей, так что ты со мной поделишься, надеюсь.
— Поделюсь, поделюсь — истерично зашептал Сиваков, — я отдам тебе половину.
— Это, конечно, хорошо, но я думаю, что за свою жизнь можно отдать все.
— Хорошо, отдам все, — согласился Сиваков, понимая, что спорить с этим человеком сейчас опасно, да и выхода у него никакого не было.
— По-моему, единственное крепкое сооружение здесь — вот этот гараж. Давайте, загоняйте в него машины, занимайте оборону. Думаю, они попытаются взять нас живьем.
Бандитов было еще довольно много — шестнадцать человек. Курт, конечно же, мог уйти ночью в одиночку. Это ему наверняка, удалось бы, но он избрал другой путь, учитывая, что тонна наркотиков обеспечит его на всю жизнь, а здесь до ближайшего населенного пункта километров сорок. Скорее всего по следу пустят собак, уйти пешком ему не удастся.