— А это разве не деньги?
— Это — как семена, — задумчиво сказал Щукин. — Посадишь их — а потом на ветвях рубли вырастают. Много-много.
Труба аккуратно сложил купюру пополам, зачем-то подул на нее и сунул в карман. Затем застегнул его на кнопку.
— — Чего купить?
Раньше такие вопросы перед ними не стояли. Если что-то и покупали, то только выпивку, а все остальное раздобывали среди объедков в «Мак-Дональдсе» и в экспресс-кафе.
— Про пиво-то Комбат ничего не говорил? Бери пиво. В банках. Давно баночного не пил.
— Хорошо.
— Там уж смотри — колбаски какой, хлеба.
От упоминания гастрономических изысков Щукин закатил глаза, а рука его потянулась погладить окладистую бороду, которой, к ужасу хозяина, на месте не оказалось.
— Тьфу ты, совсем забыл, что побрился! И чтобы быстро назад! Одна нога здесь — другая там. Пакет возьми.
— Ты что, Медалист, я пить там не буду. Я никому слова не скажу, что у нас деньги есть. На вокзале покупать не стану, только в гастрономе.
— Ну, пошел!
Труба исчез в коллекторе. Скоро послышался скрежет открываемого люка. Закрывать его плотно Труба не стал. Все равно, минут через двадцать-тридцать вернется. Слово свое Труба сдержать собирался — ничего не пить на вокзале, ни с кем не заговаривать, сдаться, прикупиться — и назад, в нору. А вот тогда уже, в тепле, в хорошей компании можно будет позволить себе расслабиться.
Он пробрался в кассовый зал и несколько удивился, заметив, что никого из других бомжей нет — они, обычно человека три-четыре, сидели возле батарей парового отопления.
«Ну и отлично, не станут приставать с расспросами и деньги клянчить».
Бодрым шагом, спеша, Труба направился к окошку обменника. Остановился, глянул на табло, где горели красные цифры с курсами валют, отыскал звездно-полосатый флаг. Трубу, раньше почти не имевшего дела с валютой, по крайней мере не пользовавшегося услугами обменников, неприятно поразило то, что существует разница между курсом покупки и продажи «Это же надо, сволочи, — подумал он, — это я им продам сотку по одной цене, а они потом другому подороже ее загонят. Это что ж получается? Кровь из меня пьют?»
За то время, пока он был бомжем, чувство справедливости у него обострилось. Труба решил, что ни за что в жизни не позволит накалывать себя.
«Если валюту здесь покупают, то кто мне помешает вдуть сотку покупателю по курсу продажи? А про подъем, ясное дело, Медалисту Щукину не скажу. Разницу в карман».
— Эй, девушка, — Труба загородил дорогу немолодой женщине, попытавшейся с кошельком в руке подойти к окошку обменника.
— Чего? — насторожилась та.
— Покупаете или продаете?
— Покупаю.
— Купите у меня, — Труба хрустнул новенькой соткой.
— А по какому курсу?
— Там написано, — он указал на курс продажи.
— Что я, дура? Я и там за такие деньги куплю.
За то хоть настоящие, алкаш поганый.
Еще несколько раз Труба пытался сбыть сотку. Он был осторожен, обращался только к женщинам, мужик вполне мог дать по голове и забрать деньги.
— Девушка, девушка, ну купите у меня, очень надо!
Вам же все равно покупать, — забегал Труба вокруг молодой девчушки, с виду доброй, сердобольной. — Купите у меня, что вам стоит! Вам все равно брать.
— Осторожнее, — вдруг тихо произнесла девушка и покосилась в сторону. Труба тоже обернулся, увидел трех мужчин с автоматами, в черных масках, в камуфляже, с нашивками на рукавах, медленно идущих по кассовому залу. Труба даже не успел подумать, как лучше поступить, а ноги уже понесли его. Он бежал, перепрыгивая через сумки, чемоданы, сжимая в руке огромное богатство — сто долларов.
— Стой! — услышал он окрик, но сделал обратное — припустил еще быстрее.
За ним даже не гнались. У двери, ведущей на платформу, его дожидались еще двое собровцев в масках и с автоматами.
— Ну что, мужик, добегался? — собровец грубо схватил Трубу за плечо. Тот скорчился, будто бы у него болел живот и засунул стодолларовую банкноту в рот, запихал языком за щеку, плотно сжал зубы.
— Ты кто такой?
В ответ Труба только мычал.
— Точно тебе говорю, я у него сотку видел. Откуда у бомжа такие деньги? Может, он торгует, а? Обыщи.
Пока Трубу обыскивали, подошел полковник. Этот не прятал лица под маской. — — Вы его чего взяли?
— Он убегать бросился, лишь только нас увидел.
Подозрительно, вот и остановили.
— А что ты думал бомж будет делать, когда милицию увидит?