— А тут городской телефон или какой? — Комбат распахнул окошко в будке сторожа. — Вроде бы городской.
Набрал номер.
— Добрый вечер, Леонид Васильевич, — Комбат уселся за выкрашенный половой краской конторский стол.
— А, Рублев Борис Иванович, как твои успехи?
— Тут, понимаете, снова сложности начались.
— В милицию друга забрали?
Вновь пришлось пересказывать Комбату историю, в которую ему и самому плохо верилось. Бахрушин выслушал его внимательно, коротко ответил?
— Савельева дай-ка мне.
Через десять минут Бахрушин уже летел на машине к складам из Москвы.
* * *
Переговоры были недолгими, от Бахрушина Савельев узнал, что в ГРУ уже давно следили за Панкратовым.
Ведь тот еще в советские времена работал главным инженером на одном из заводов, производящем космическую технику, а потом ушел в бизнес. Бахрушина беспокоили связи того за границей, подозревали, что он торгует техническими секретами. Но только сейчас, сопоставив то, что знали Бахрушин и Савельев они оба поняли, секреты здесь ни при чем, торговля наркотиками, вот настоящее занятие Панкратова.
Савельев рискнул высказать вслух догадку, что у них в управлении кто-то предупреждает о готовящихся операциях. Вот так и сошлись вместе интересы всех, кто находился на складах.
Комбат предложил:
— Леонид Васильевич, время терять нельзя, разрешите нам с Андреем, мы можем еще и Пехоту прихватить, заняться и Панкратовым, все равно Курт на него теперь работает.
— Это не мне решать, — усмехнулся полковник Бахрушин, — власть теперь у Савельева, отпустит он вас или нет, от меня не зависит.
Савельев думал недолго, выбора у него не оставалось, через управление он действовать не мог, предатель оповестил бы бандитов в одно мгновение, а тут подворачивался шанс сохранить тайну операции и заручиться поддержкой ГРУ в лице Бахрушина.
— Леонид Васильевич, я предлагаю сделать так: вы вывезите отсюда Рублева и Подберезского на своей машине.
— А как же с этими? — Леонид Васильевич имел в виду убитых бандитов.
— Я подам все так, что они оказали сопротивление и погибли во время штурма. Двое моих ребят молчать будут.
— А женщина?
— Она, насколько я понимаю, не очень-то рвется вернуться к мужу, — разъяснил Рублев, — вы, полковник, сможете ей предоставить укрытие на пару недель. Пусть Сиваков думает, будто она до сих пор в руках Курта.
Так и порешили.
Рублев с Подберезским уехали в машине Бахрушина, лежа на полу. А на следующее утро они уже вместе с Пехотой обсуждали, что им предстоит сделать. У Савельева появился свой план, с которым согласился и Бахрушин, пообещавший в случае чего поддержку своими людьми, задействованными на космодроме Байконур…
Глава 22
Во дворе загородного дома Ильи Даниловича стояло несколько автомобилей, пара шикарных шестисотых «мерседесов», принадлежавший Панкратову джип, BMW и «вольво» хозяина. Люди из охраны Панкратова и Сивакова сидели в холле и ели бутерброды, пили чай.
Сам же Панкратов с хозяином дома уединились на , втором этаже в большом кабинете с окном, выходящим в черный от дождя, почти опустевший сад. Дождь кончился часа полтора назад, и бетонные дорожки уже понемногу подсыхали. Илья Данилович держал в руках рюмку с коньяком и стоял у окна. А Панкратов развалился в глубоком кожаном кресле и сидел, закинув нога за ногу.
— Так думаешь, стоит послать туда Курта, — озвучил Панкратов уже продуманный вопрос.
— Да, думаю, он справится с этим делом лучше других.
— А вот после того как Курт справится, надо и с ним разобраться.
— Я и сам про это думаю, каждый день, каждый час, каждую минуту. Он, конечно, нужный человек и помог нам сильно.
— Нужный-то нужный, — сказал Панкратов, — но слишком он на себя одеяло потянул, слишком многого я хочет. Надеюсь, ты же, Илья, не считаешь его равным себе или мне?
— Нет, конечно, не считаю. Он мразь, уголовник, рецидивист.
— Вот и я думаю, что нам с такими людьми лучше не водиться, лучше избавляться от них. Хороший Курт — мертвый Курт. Кстати, во сколько он должен подъехать? — спросил Панкратов, посмотрев на свои часы.
Сиваков взглянул на стенные часы.
— Минут через пятнадцать будет.
— Софья все еще у него?
— Да.
— Пускай посидит, может, поумнеет, — с долей злости пробормотал Сиваков и махнул рукой.
— Жестокий ты человек, Илья Данилович.