49 
По некоторой логике, стоило притормозить и одуматься уже после первичных откровений. Это когда он все же отследил машину «Скорой помощи» и попал в городскую больницу № 4.
Когда он, после нескольких обманных маневров в коридорах, а также путаных ответов служащим, входит в палату, девушка на больничной койке напугана до полусмерти. Может, здесь требуются не компрессы от ожогов, а психотерапевт? Хотя не исключено, что за ним уже послали, просто Георгий успел раньше.
— Ой, извините, — говорит Полеводов.
Девушка извинять не торопится, ей не до того. Многочисленные бинтовые накладки просто не позволяют ей сжаться в комок Это защитная реакция Дарвин не прав, человек произошел не от приматов — от дикобраза, просто иголки осыпались.
— Я хотел спросить…
Пожалуй, о здоровье банально, больничная койка подразумевает обратное, к тому же какой смысл любезничать? И есть ли время? Вот-вот сюда заявится какой-нибудь врач или сестра с процедурами. Терять Георгию нечего, так что он спрашивает напрямую:
— Откуда прибыл ваш самолет?
Толку снова нисколечко, а время-то уходит. Вся его гонка по улицам за зудящей сиреной «Скорой» может пойти крахом.
— Да не бойтесь вы, — бормочет Полеводов в некотором отчаянии. — Помощь вам окажут. Вы сейчас в городе Днепропетровске. Террористов, которые захватали «Боинг», уже арестовали, допрашивают.
Тут у Георгия Полеводова возникает мысль, а не зря ли он тут распинается на русском. Черт знает, откуда прибыл это «Air Force». Вдруг перед ним вообще американка. Он пытается сосредоточиться. «Ду ю спик инглиш» на ум приходит уверенно. Лиха беда начало. Он собирается выдать экспромт, когда девушка взвизгивает:
— Я в Донецк не поеду! Не вернусь я туда!
Она уже в слезах. Полеводов готов поклясться, что плакать в последние часы или там дни ей приходилось неоднократно. Он инстинктивно намерен Успокоить: погладить по волосам, вручить носовой платочек, произнести чего-нибудь бодрящее. Замирает от фразы:
— Не прикасайся! Убью!
Звучит это несерьезно, да и не слышно почти за всхлипываньями. Даже сама обожженная это понимает и потому ревет уже совершенно навзрыд.
Входит доктор. Благо Полеводов все еще в сторонке и вроде не при делах.
— Вы это… — говорит доктор. — Покиньте помещение. Не раздражайте больного. Родственник? Впрочем, все равно. Сестра! — кричит он в пространство. — Не пускать сюда ни-ко-го!
В палаты других травмированных Георгий не попадает вовсе. Но кажется, можно предположить, что С-5 «Гэлэкси» (ныне он в курсе марки летательного агрегата) прилетел из Донецка. Странное вообще-то дело.
Все равно в родные пенаты «Днепропетровского рабочего» он несется, что тот греческий вестник с Марафонского боя, разве что с учетом прогресса техники все-таки не пешком. Однако овации при встрече как-то запаздывают. Главный редактор смотрит на него прищурившись.
— Почему, Георгий Валерьевич, вы не изволите появляться вовремя, как все? Опять семейные обстоятельства? Но у вас нет семьи, Георгий Валерьевич. Это уже несерьезно, юноша. Вы ведаете, что в стране кризис? Мне ведь может надоесть, так? Очень трудно будет найти местечко корреспондента где бы то ни было. Сейчас…
— Абрам Львович, у меня материал — «бомба», — сообщает Полеводов, задыхаясь от предчувствия лавров. — Вы слышали о происшествии на аэродроме?
Ага, Жора, — кивает главред с ухмылочкой. — Но ты опоздал. Я уже послал туда Зою и Петрова с камерой.
Столь небывалая оперативность главреда Бабочкина вообще-то должна вызвать удивление, но Георгию сейчас не до отслеживания мелкой суеты несведущих редакторов.
— А чего же они там снимут? — чувствуя себя гроссмейстером Каспаровым перед юннатами Днепропетровского шахматного клуба, интересуется Полеводов. — Там же уже все закончилось… — Откуда вы знаете? — с некоторым подобием интереса, эдаким шевелением снулой рыбы спрашивает главред.
— Да я ж там был, Абрам Львович. Между прочим, все заснял.
— Да ну? — констатирует главред. — А вам кто это поручал, Георгий Валерьевич? Я вроде… — Что ж тут поручать, Абрам Львович? — Георгий возмущен в лучших чувствах. — Это ж никто не может предусмотреть. Я же журналист или как?
— Допустим, — уныло кивает Бабочкин. Намек, видимо, на то, что само удостоверение журналиста вручили Полеводову всего-то два месяца назад, это событие даже отметили в редакции скромным распитием коньячка.
49 
