ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  67  

В общем, никакой канители и таскания кота за хвост. Поскольку все цирковое шоу загнано в рамки даже не всей зоны поражения, а лишь одного из ее секторов, то заканчивается все очень быстро. Из аналогии с гораздо более простым процессом — стрельбой с АКМ: «Майор Корепанов стрельбу окончил!» На выходе: небо красиво заполнено парашютами, все же каждый из «Фантомов» — штуковина двуместная; почва местечково удобрена качественным заморским алюминием; локаторные расчеты могут курить, ракетные заняты — перезарядка систем. На экране станции обнаружения и целеуказания тишина и покой, луч бессмысленно ходит в поисках препятствий: парашюты, как указано, таковыми не являются — эфемерные объекты.

55. Кабинеты, пистолеты и диктатор Хусейн

Стрельбу следовало открывать с ходу. Без всяких межеваний, околичностей, впулить половину обоймы в первого входящего, а что припасено — во второго. Себе можно не оставлять, об этом позаботится третий.

Момент бездарно упущен. Теперь как-то даже неудобно вроде. Явно засвеченная вражья сволочь генерал-майор Саблин — правда, не шлындряет по кабинету, как порывался вначале, но все едино ведет себя как «у рідной хаті» — развалился в кресле с максимально гарантированной конструкцией рабством. А поскольку он еще и не молчит — разглагольствует о своей философии жизни — то дырявить его сейчас, в психологическом плане, гораздо дискомфортнее, чем безмолвную ростовую мишень. И главное, с каждым промолвленным абзацем эта мишень становится все более и более очеловеченной, а сама стрельба все более умозрительной возможностью. Но ведь, правда же, нельзя вот так, ни с того, ни с сего бабахнуть из «пэ-эма» прямо в живого разгоряченного человека? Если только не трактовать пулевую азбуку Морзе как кодированный ответ на вопросы. Вот, кстати, очередной: — На фига ты это сделал, Николай Николаевич? У нас с турецкой командой все было расписано полюбовно. Они нас не трогали, как ты видел, — Смешной ты, Саблин. Смешной, — неспешно, боясь начисто забыть о пистолете и втянуться в спор по-серьезному, ответствует Редька. — В смысле, смешной, покуда не становится грустно. «Они нас не трогали». Ты в своем уме? Ты ж генерал, Саблин, или как?

Новомодная манера Редьки тыкать и поучать визуально как бы такого же однозвездного, но фактически начальствующего генерала явно весьма и весьма раздражает Саблина. Однако у Редьки наличествует неотразимый аргумент. Старая формула о том, что пистолет есть главный довесок к убедительным доводам, действует. Для Саблина наличие Такой штуки явилось первоначально откровением, Он наверняка корит себя за промашку: стоило сразу на входе поинтересоваться у дежурного, не получал нынче командир полка личное оружие. — Вот мне интересно, Саблин, за сколько тебя лично купили? — продолжает допытывать Редька.

— Ну, при чем тут «купили»? — отмахивается Саблин. — Ты что, не разумеешь, что приказ пришел сверху, Коля?

— А это оправдывает предательство, да?

— Ну, ты герой с дырой. — Генерал Саблин пытается выжать из себя натуральную жизнерадостность и смех. Получается плохо. Но вообще Саблин держится молодцом. Не у каждого так получится перед пистолетным дулом в руках правдолюбца, что, по взглядам Саблина, наверняка приравнивается к сумасшедшему. — У меня приказ, Николай. Как и у тебя. Не нам с тобой судить, о чем кумекают наверху. Наше дело, Коля, выполнять спущенные сверху ЦэУ.

— А что, трудно догадаться, что эти самые цэ-у противоречат присяге и самому функциональному назначению армии?

— Слушай, Коля. — Генерал Саблин напрягается и даже собирается привстать с опорой на стол, но вовремя вспоминает о направленном ему в пузо «Макарове»: ранение в живот — хреновая перспектива, тем более пуля наверняка окажется не одна.

— Коля, — повторяет он после паузы, — ты ж военный, твою мать. Понимаешь, приказ? Вот знаешь что… — Саблин на несколько секунд задумывается. Возможно, снова прикидывает, как — запросто или не очень — пуля из ПМ пройдет сквозь деревянную доску стола. Однако Редька ошибается: размышляет Саблин вовсе не о том.

— Вот ты, Колян, считаешь, будто только наша теперешняя армия такая туфта, да? А вот Советская, мастурбируешь, вот та была цаца. Мы с тобой ее едва-едва захватили. Но вроде ж видели хоть курсантами и даже чуток летёхами. Что твоя доблестная Советская сделала, когда разваливался Союз? Да ни хрена она не сделала. Ни хрена! Не поступило приказа, вот и просидела на жэ все свое удалое время. Я тебе хуже скажу. Мой батя — он-то уже генералом тогда был — так вот, его часть, не наша зенитно-ракетная, а мотострелки, с места не сдвинулась, когда в Туркмении всяческие отморозки вырезали целые села русских. Там такое творилось, Колек! Баб насиловали, у беременных вспарывали брюхо, доставали младенцев и на вертеле жарили. Доклады об этом батя в Москву давал, и что думаешь?

  67