Особенно,... 
70 
Так что через десять дней после этого разговора в Гатчинском дворце произошел хоть и секретный, но все равно невероятно торжественный прием. Присутствовала вся верхушка Российской империи — то есть не только мы с Гошей, но и обе королевы-императрицы. Мужчины явились при парадных мундирах и всех орденах, а у женщин и платьев-то толком было не видно из-под брильянтов и прочих рубинов с изумрудами. Моисей Альперович, недавно вновь временно превратившийся в Александра Самохвалова, был поражен. Но насколько сильнее оказалась потрясена его избранница! А уж после краткой Гошиной речи на английском, из коей следовало, что никогда доселе земля российская не рождала подобных героев и он, Георгий Первый, счастлив хоть чем-то отметить совершенно бесценный вклад Александра в дело укрепления Империи, она вынуждена была сесть на любезно подставленный мной стул, чтобы не упасть.
А на Александра начали вешать ордена. Сначала три российских, начиная с Андрея Первозванного, затем пошли два курильских, ирландский и датский. Когда ордена кончились, Самохвалову сообщили, что с сегодняшнего утра он российский граф, курильский князь и датский барон. Ирландские титулы пока решили оставить как резерв на будущее.
Потом в честь гостей был дан обед, и наконец торжественная часть завершилась. Дня два-три Александр с семьей поживут в Гатчине, придут в себя, а потом поедут в Боровск, где и обвенчаются. Кроме того, Саша решил купить там имение, в котором пока будет жить его жена с ребенком. Но мы договорились, что перед отъездом он зайдет ко мне с окончательным решением относительно своей дальнейшей работы.
Я припомнил беседу с Самохваловым, состоявшуюся в пятом году перед его «бегством» в Штаты. У Нас с Татьяной тогда возникли некоторые сомнения, связанные с тем, что мы никогда до сих пор не отправляли своих агентов в высшие круги зарубежных элит.
— Георгий Андреевич, — усмехнулся Саша, — предположим, будто на самом деле я законченная сволочь. И, прибежав в Америку, тут же забуду, благодаря кому я давно уже не приказчик торгового дома купца Еремеева в заштатном городишке Боровске. А про то, что я не один такой и политика новой власти открыла путь наверх для многих, способных принести пользу России, мне даже и не вспомнится. Кому другому за такое предположение я дал бы морду, но мне можно. Однако мозги-то я куда дену? Можно подумать, я не курсе талантов милейших воспитанниц Татьяны Викторовны. А ведь со временем их мастерство будет только расти. Да и сейчас мне наверняка известно не все, а на самом деле их успехи еще более впечатляющи. Это, так сказать, одно соображение. Второе же заключается в том, что людей с деньгами в Штатах много и они отнюдь не горят желанием широко распахнуть двери в свой круг. И мои надежды на то, что со временим мне удастся занять место в верхних эшелонах финансовой олигархии в значительной мере базируются на том, что на самом деле за моей спиной будет вся мощь финансового департамента ее величества и постоянная поддержка ваших, Георгий Андреевич, служб. А лишившись всего этого, я тут же стану просто богатым евреем, каких там полно, да еще вынужденным всю жизнь прятаться. Пусть это у меня и получится, во что, честно говоря, не так легко поверить, но вот преумножать состояние в таких условиях не выйдет точно. Пословицу же «бедность не порок» лучше примерять на себя в России, как мне кажется.
— Вот уж это у вас при всем желании не получится, — заверил я собеседника, — но вообще-то имелось в виду нечто иное. Вы выросли и сформировались в России, то есть в условиях почти полного отсутствия демократии. А в ней есть и привлекательные стороны. Кроме того, немало и кажущихся таковыми.
— Ой, — всплеснул руками Альперович, — вот только не надо мне говорить про это неприличное слово. Я его постоянно слышу от своих деловых партнеров, привык уже. Но, значит, ваши сомнения связаны с возможным принятием мной западных ценностей?
Я кивнул.
— Так это же не мгновенный процесс. И я вам даю слово, что если он начнется, я тут же вернусь в Россию, чтобы сказать вам, в чем вы не правы. И даже не буду требовать обещаний, что вы меня за это не посадите, потому как и сам знаю — ничего подобного не будет. По рукам?
— По рукам, — согласился я.
Перед отъездом в Боровск Самохвалов, как и обещал, зашел ко мне пообедать.
— Здравствуйте, Саша, рад вас видеть, садитесь, — приветствовал я его.
70 
