124 
– Останови, кому сказано?! – заорала она прямо ему в ухо.
От неожиданности он остановился. А когда пришел в себя, девушка уже убегала от него в тень большого лесопарка. Вслед ей полетел мат, и среди самых приличных выражений фигурировало «сука нерусская!».
Муха бежала вдоль гряды огромных деревьев, вдоль длинной железной ограды, тянувшейся, казалось, бесконечно. Наконец она увидела, как машина удаляется по шоссе. Остановилась, схватившись за ограду голой рукой, но тут же отдернула пальцы – кожу будто обожгло. Руки у нее были влажные, и замерзшая ограда их крепко прихватила. Она задыхалась от быстрого бега, глаза слезились. Муха переждала несколько минут и снова вышла к дороге. Выбора у нее не было. Она даже не знала, в какой части города находится.
Во второй раз ей повезло больше. За рулем старого «Москвича» сидел сонный молодой парень, равнодушный ко всему на свете, кроме заработка. Один из тех, кто садится крутить баранку и ловить пассажиров, чтобы поменять машину. Муха сразу назвала ему сто тысяч в качестве вознаграждения, назвала район и улицу, а он меланхолично кивнул и молча повез ее, куда она просила. Расстались они тоже молча.
Муха посмотрела на часы. Начало шестого. В этом районе она никогда не была. Адрес ей дала Дана. Дана сказала – это крайнее убежище. Дальше идти будет некуда.
«Если ее тут нет, мне ее не найти, – подумала Муха, быстро шагая по тротуару, всматриваясь в номера домов. – Дом семнадцать. Вот он, пятиэтажка. А мне нужен дом под номером 17 А. Это во дворе, наверное».
Дом 17 А оказался двухэтажной постройкой примерно пятидесятых годов. Желтые стены, деревянное крыльцо, подъезд всего один. На втором этаже с фасада было четыре окна, на первом – всего два, по бокам подъезда. Особнячок не больше чем на четыре квартиры. Все окна были темны.
Муха немного постояла в стороне, понаблюдала за домом, но нигде не заметила движения. Тогда она решилась. Вынула из кармана шприц, свинтила с иглы колпачок. Взяла шприц на изготовку, наполовину упрятав его в ладони, так что наружу торчала одна игла.
Заодно она рассчитывала согреть шприц, чтобы он не дал осечки. Ведь если игла была не совсем сухая, сейчас она замерзла и не пропустит ни капли… Правда, Муха пользовалась ею слишком давно. Она еще раз выругала себя, что имела привычку промывать все это приспособление. Ей все казалось, что она использует его в последний раз…
Она пересекла маленький палисадник перед домом, взошла на крыльцо, потянула на себя тяжелую дверь, где вместо стекла была вставлена фанера. Из подъезда ей в лицо ударило душное, гнилостное тепло. Там было совершенно темно. Муха бесшумно ступила в подъезд и прикрыла за собой дверь. Пропела тугая пружина, и она перестала что-либо различать. Протянула влево руку, коснулась пальцами влажной стены. Сильно пахло подвалом. Где-то слышался мощный шум воды – наверное, в подвале прорвало какую-то трубу. Отсюда и пар, отсюда и влажность.
Муха стояла, слушала, грелась и постепенно начинала различать какие-то другие звуки, кроме журчания бегущей воды. Звуки доносились к ней сверху, со второго этажа. И Дана говорила ей именно о втором этаже. Именно туда ей нужно было подняться…
Муха прислушивалась, но не могла разобрать, что там говорят. Во всяком случае, криков не было, не было шума драки. Обычный разговор, а все слышно потому, что стены тут деревянные…
Девушка ощупью нашла перила лестницы, поставила ногу на ступеньку. Ступенька неожиданно заскрипела. Тут все было деревянное, трухлявое, ненадежное. Муха замерла, прислушалась. Но вокруг было по-прежнему тихо. Только голоса на втором этаже продолжали переговариваться – спокойно, неторопливо. Она поднялась по лестнице, не отпуская левой рукой перил. В правой она по-прежнему держала шприц.
«А если это не убежище, а ловушка? – подумала она. – Ведь почему-то же ушла Дана с прежнего места… Может, это место тоже опасно?» Девушка остановилась перед единственной дверью на втором этаже. Вторая дверь была замурована кирпичом, из чего Муха сделала вывод – здесь были когда-то две квартиры, но после их объединили в одну, а второй вход заложили. Так что помещение должно было занимать весь второй этаж. Она видела свет в замочной скважине. Она слышала голоса. Муха прижалась ухом к скважине, пытаясь уловить смысл.
Первый голос она узнала сразу. Это говорила Дана. Ей отвечала другая женщина – то ли пьяная, то ли больная. Голос у этой женщины был сиплый, сорванный, говорила она очень медленно, странно растягивая звуки. Говорили по-русски. Но слышно было по-прежнему неважно. У Мухи было такое чувство, что на первом этаже слышно было даже лучше.
124 
