Особенно,... 
134 
– Очень хорошо, – услышала она низкий, неожиданно приятный голос. – Условия вам передали?
– Да. Деньги…
– Я сейчас этим займусь.
Муха оглянулась на Дану. Та стояла рядом и ждала. Муха спросила адвоката:
– Что будет с моей сестрой? Вы об этом уже подумали?
– Конечно. Ее немедленно отвезут в лучшую наркологическую клинику. Американские специалисты, новейшие методики лечения, внимательный персонал. Ей там будет хорошо.
– Как я могу это проверить?
– Послушайте, госпожа Боссарт, – внушительно ответил адвокат. – Вы ведь не с кем попало связались. Мы вам даем полную гарантию, что все условия будут выполнены.
– Какую же это гарантию? – недоверчиво переспросила Муха.
– Мы вызовем в Москву ваших родителей. Встречаться с ними в период следствия вы не сможете, но я отвечаю за то, что письмо от них вы прочтете. Вашим родителям вы поверите?
– Может быть. Не знаю. Вы можете их заставить говорить то, что вам нужно. Они все напишут, если вы их припугнете.
– Как с вами нелегко. В таком случае не знаю, как вы можете в этом убедиться.
– Я должна быть уверена, что с моей сестрой ничего не случится! – с надрывом произнесла Муха. – Я хочу это видеть своими глазами!
– Ну а что бы вы хотели видеть? То, как ее примут в клинику?
Муха заколебалась, потом ответила:
– Хотя бы.
– Ну ладно. – В его голосе зазвучало раздражение. – Времени на такие процедуры у нас нет. Но если вы нам настолько не доверяете, то поедем туда вместе. Я вообще не собирался ее туда везти лично. Надо дать машину, найти сопровождающего, оформить документы. Послушайте, а вы понимаете, что вас ждет, если милиция вас узнает в машине?
Или в клинике? Ведь там тоже есть внутренняя охрана. Вы представляете, как отнесутся к вашей сестре, если вас прихватят вместе с ней – в одной машине? Вам бы только этого не хватало? Она и так измучена.
Этот довод убедил Муху. Она набралась храбрости и довольно твердо сказала:
– Ну ладно. Пусть она едет туда без меня. Но деньги я должна проверить.
– Я сейчас займусь этим и привезу вам документы. Все, передайте трубку Дание.
Дана сказала адвокату еще несколько слов о том, что надо торопиться, и положила трубку. Она была бледнее обычного, если такое вообще возможно. Даже желтизна ее лица казалась блеклой.
– А теперь надо ждать, – сказала она. – Он приедет сюда, вы поедете в банк.
– А ты?
– Я останусь.
– И мы с тобой уже не увидимся? Ты даже свидетельских показаний не будешь давать?
– Да, насчет показаний, – сказала Дана. – Забыла тебе сказать. Упаси тебя Боже там заявить, что это я передавала тебе распоряжения Жумагалиева и деньги от него.
– Что же я должна говорить?
– Что виделась с ним лично, – объяснила Дана невозмутимым тоном. – Скажешь, что тебе велят.
Так нужно Жумагалиеву. Я тут ни при чем. Если меня впутают – будет хуже.
– Как тебе это удается всегда оставаться в стороне, а других топить? – задумчиво заметила Муха.
Дана ничего не ответила. Она медленно прошла в ту комнату, где стояла постель Алии, нашла в углу стул, села на него и, казалось, уснула, положив голову на скрещенные руки.
Муха присела к постели сестры и долго смотрела на нее. Та, казалось, спала. Этот сон был какой-то странный, мертвый, хотя слышалось ее дыхание. Муха никогда не видела у Алии такого выражения лица – в нем было что-то животное. "Ради кого я это делаю? – вдруг подумала она. – Ради нее? А что от нее осталось? А если она до конца жизни будет вот такой?
Ей все равно, есть у нее деньги или нет… Ради матери, отца?.. Так это тоже глупости. Им для счастья хватило бы восьми тысяч, которые у меня при себе.
Хватило бы навсегда. Так зачем я туда пойду? Семьи больше нет. А мне пропадать. Это бессмысленно".
– Когда же он приедет? – сказала Муха.
– Скоро, – раздался ответ из того угла, где дремала Дана. Она ответила немедленно, значит, все же не позволяла себе расслабиться.
– Скорей бы…
– Тебе так не терпится? – удивленно спросила Дана.
– Представь себе, мне не терпится!
– А ты не нервничай, – посоветовала Дана. – Что толку? Когда все кончено, нервничать бесполезно. Все равно ситуацию не изменишь. Знаешь, когда мне врачи сказали, что зрение не вернется, я тоже сперва занервничала. Да что там – занервничала! Это мягко сказано! Я бы на любую тюрьму согласилась, только бы видеть, только бы человеком быть… Ты и представить себе не можешь, что я тогда чувствовала. Я искала специалистов, Толеген мне помогал как только мог… Но все доктора говорили одно и то же – зрение потеряно навсегда. И когда мне это преподнесли как окончательный приговор, я сразу успокоилась. Абсолютно! И знаешь, я даже жалеть об этом перестала. Если все кончено – что уж теперь. Надо жить, как Бог дал. Главное – жить.
134 
